1.
"Воспримешь ли всерьез, но я рожден для слез, я снова рожден, чтобы умереть"
Небезопасная бритва скользнула по щеке Маркуса, издевательски хрипящего эту жалкую песню.
И почему он ее только поет? Это ведь даже не самая любимая группа, понтующиеся мамочкины неженки,убогая пародия на настоящую печаль. Уж кому как ни Маркусу это знать.
Опять серый день, который не несет ничего нового, опять эта гнусная рожа по ту сторону зеркала, заимевшего паутину на полплощади вчера ночью, когда Маркус снова жестоко надрался. Он еще больше нахмурился и долго, неподвижно смотрел в свои покрасневшие глаза с синевой мешков в отражении.
Он наскоро напялил темно-синий теплый мешковатый шот и синие обычные джинсы, кеды, черную шапку и черные очки, взял вытертый скейт и вывалился на холодную улицу Нью-Йорка. Только начинающаяся зима была какой-то особенно мрачной в этот раз, ни луча солнца. "Прекрасный фон для жертвоприношения. Надеюсь, какой-нить отбитый маньяк прекратит мою бездарную, бесцельную жизнь" - Маркус не мог понять, почему никак не нарвётся на такого, ведь улицы изобиловали недружелюбными фриками всяческих мастей. Он даже специально многих раздражал и всегда вел себя вызывающе. Разве может быть что-то лучше того, чтобы ответить гавкающей шавке? Разве может что-то щекотать слаще смерти? Ее Маркус никогда не боялся. Он ей поклонялся, только ее уважал. Он просто проводил время до ее прихода, наводя бесцельное движение.
Он мог преодолеть огромное расстояние на скейте и почти не мыслил свою жизнь без него. Прохладный воздух бодрил. Он был предоставлен в этот момент сам себе, просто летел, как ему вздумается, иногда удирая от полицейских. Экстрим и свобода и никаких людей. Если бы каждая секунда была бы только такой, он не хотел бы умереть. Лицо Маркуса расплылось в кривой ухмылке - ну, возможно, хотел бы чуточку меньше.
В некоторые дни он прямо на скейте и надирался в одиночку, мешая любой алкоголь, который ему попадался по пути, пока не приползал домой на четырех, как вчера, например. Эх, кажется, под вечер он с кем-то вновь зажигал в баре, и все закончилось еще большей попойкой и каким-то безудержным, таким смешным и непосредственным сексом с явно ничего такого не планировавшими изначально парнем и девушкой.
Ну это уж получше, чем то, что ему сегодня предстоит. Но работа есть работа. Придется опять идти к богатой швабре, которая считает, что раз у нее есть деньги, то она владеет миром. Да нихрена. Все тут так думают, даже Маркус иногда так думает в этом денежно-сексуальноозабоченном городе, но тут же прогоняет эти мысли - все они пешки в чьей-то непонятной, жестокой игре, где каждому раздали роли и выпрыгнуть из нее невозможно, и ты просто летишь в заведомо-известную пропасть.
Пора собираться. Нужно привести себя в товарный вид ближе к обеду.
Маркус принял душ, надушился духами, любимые почти всеми девушки, которых он встречал до этого, и снова посмотрел в разбитое зеркало, чтобы удостовериться, что работа на сегодня у него точно будет.
На него громадными цвета неба глазами из зеркала смотрело лицо с тонкими чертами, обрамленное копной золотых, так красиво и сексуально вьющихся волос. Замшевая жилетка на голое тело и кожаные обтягивающие штаны подчеркивали прелести его фигуры. Маркус был словно эфебный греческий атлет, сошедший со скульптуры - в нем так гармонично сочеталась мужественность мускулов Давида и почти женская привлекательность и непринужденная игривость Мэрилин Монро. Взрывное сочетание. Прекраснейшее тело ангела и чернейшая душа демона.
Стоило ему выйти за дверь, как все женщины от пятилетних девочек, восторженных школьниц, серьезных студенток, жестких бизнес-леди, скучающих домохозяек и совсем старушек, дающих ему постоянно пирожки, начинали свой хоровод вокруг него. Ему просто не давали проходу. В магазине, в баре, на концерте, на бирже труда, даже в туалете они охотились за ним со стеклянными глазами, желая во что бы то ни стало хотя бы коснуться. Даже когда Маркус не одевался столь вызывающе, примерял какой-то милый прикид парня по соседству, они тут же рассматривали его с видом, будто каждая единственная его заметила, и она должна непременно победить. И только черная шапка, прячущая кудри, мешковатая одежда, прячущая знойное тело, очки, прячущие дикой красоты глаза давали ему несколько минут вне дома в роли обычного человека, у которого есть свои нужды и желания, кроме бесконечного отбивания от орды поклонниц. Только тогда Маркус мог хотя бы рассмотреть этот мир. И он просто ненавидел это тело, потому что оно заставляло играть его всю жизнь по своим правилам. Устав бороться с этим, он решил этим пользоваться - находить себе богатых любовниц, которым нужен юный жеребец, - и иметь всю жизнь очень приличный доход, не проработав и месяца в офисе или на фабрике.
Хоть на него частенько с тоской посматривали не только женщины, Маркус, несмотря на свою бисексуальность, решил раз и навсегда никогда не соглашаться быть любовником мужчин за деньги. Только женщинам он позволял эту иллюзию выбора и покорения, что влюблен и она единственная. Мужчин же он любил покорять сам, часто далеких от гейских богемных кругов, в которых так часто вращался.
Маркус шел по улице и все было как всегда - бесконечный парад раскрасневшихся лиц и безумных глаз. Хотя.. Елена предлагала ему каждый раз посылать за ним тачку, пожалуй, он этим скоро воспользуется. Но и погулять было не вредно - можно было найти еще какую-нибудь любовницу. Маркус злостно усмехнулся.
В противовес его прекраснейшей внешности и устроенности в жизни (ведь Маркус мог даже получить почти любое место работы, просто сама мысль с 9 до 5 пухнуть в офисе ему была противна) внутри него зияла черная дыра. Как горько и тоскливо было ему на душе, не знал абсолютно никто. Никто не воспринимал его кроме как красавчика, которому всегда все достается крайне легко. Но самое примечательное, что с детства он чувствовал эту боль. Она взялась непонятно откуда, семья у Маркуса была вполне ординарная. Он был склонен считать, что таким родился по иронии судьбы. Наверно, это и называется душевнобольной - когда все внутри тебя горит как сухое поле, будто ты похоронил кого-то очень важного, и со смертью его умерло и твое сердце, и ты вынужден просто доживать, как заведенная обреченная игрушка до конца заряда, с удивлением смотря по сторонам, как другие беспечно играют в мяч с близкими, бегают за своей собакой. Может, иногда они и провожают завистливым взглядом красивого парня, который никогда не бывает один, но спустя какое-то время забывают о нем и бегут снова к своим близким. А красивый парень, гонимый болью и гнетущей пустотой, ищет новую жертву, новые яркие впечатления, позволяющие отвлечься от себя. Он просто не может полюбить - у него нет сердца. Он может лишь играть и бросать, когда игра надоедает.
Елена уже ждала его в роскошном белье и пеньюаре. Она встретила Маркуса пламенным поцелуем в губы. А старушка еще очень хороша. Хотя какая она старушка - просто Маркусу было 23, а ей 35, и ее так это заводило. Елена была очень красивой и ухоженной богатой женщиной, у которой муж всегда был где-то далеко и они могли постоянно резвиться в постели. Она была одной из самых интересных любовниц Маркуса, к тому же весьма неглупый человек, умеющий зарабатывать просто бешеные деньги. Но даже на ней Маркус бы не женился. Он вообще никогда не женится - женщины должны платить за связь с ним, они все одинаковы по большому счету, к тому же на самом деле под красивой оберткой он крайне невыносимо-депрессивный человек с суицидальными наклонностями и странными интересами, явно не созданный для построения семьи. Ведь он же даже наблюдался у психиатра, что давало ему доступ к неплохим препаратам. Но ни одна любовница Маркуса об этом не знала.
Елена ему всегда нравилась тем, что как зрелая женщина знает чего хочет и сама всегда просила оттаскать ее за волосы или за зад, и он мог дать себе волю.
И деньги всегда поступали на счет.
2.
В поездке в машине за темными стеклами от Елены домой Маркус поймал себя на мысли,что с удовольствием вспоминает подробности вчерашнего вечера, жаль что только смутно из-за большого количества выпитого.
Он катался по городу на скейте в своей униформе свободного от плоти человека и накатывал в каждом приглянувшемся ему баре по небольшой рюмашке разных напитков по своему обыкновению, пока не остановился в одном из них. Он заметил достаточно милого парня с темными волосами до ушей, разобранными на прямой пробор и в очках в толстой черной оправе, сидящего одиноко у окна. У парня явно не задался день и он достаточно много выпивал. Одет он был вполне прилично, но, кажется, был несколько старше Маркуса, и гораздо более серьезный, отстраненный и скорее всего не имевший никогда гомосексуального опыта. Маркуса заводили такие недоступные парни, но задачка затащить его в кровать была не из легких. Недолго думая, Маркус, сняв шапку и очки, подошел к обалдевшей от такого расклада симпатичной девушке, сидевшей между ними в одиночестве, и начал к ней клеиться и заказывать напитки. Вскоре они уже весело смеялись, и Маркус краем взгляда заметил, что темненький исподволь рассматривает его - значит не ошибся, опыта может и не было, но он не устоит, хотя еще сам об этом не знает. О боже, какое волнующее ощущение преследование жертвы щекотало Маркуса...Вскоре в баре набилось достаточно людей, и они под предлогом нехватки столиков подсели к этому парню, он вежливо согласился. Очевидно, очень воспитанный и застенчивый, и он мог бы уйти, если бы не попался на крючок, ха-ха. Маркус прикинулся своим в доску простым парнем, который будто не понимает своего бесконечного обаяния, много шутил и подливал обоим, себе уже поменьше, оттого что не хотел пропустить шоу. Скоро они так наклюкались, что решили втроем поехать в другой бар, где играла кавер-группа и надо было петь,что они и делали. Затем начались танцы, девушка по очереди начала с ними целоваться, и Маркус понял, что пора действовать.
Девица согласилась на секс втроем, но только в г**донах, что в целом уже было не важно. Маркус видел, что темненький парень немного удивился, если не сказать хуже, но видать выпивка сделала свое дело. Они сняли дешевый номер, и взору Маркуса, который уже был на взводе, предстал этот парень в своей наготе. Маркус бы прямо сейчас его трахнул, но нужно было первоначально изобразить интерес к девушке, чтобы его не спугнуть. Темненький был неплохо сложен, у него была достаточно тонкая белая кожа, он немного стеснялся,хоть и был пьян, но член у него стоял колом, хороший добротный член. Жаль, что это всего лишь случайный знакомый, подумал с тоской Маркус, облизывая губы, не в силах оторвать свой взгляд от его хорошо сложенной немного худоватой фигуры и налитого кровью достаточно увесистого члена. Парень же напротив боялся на него посмотреть и ласкал девушку. Далее они неплохо играли в двойное проникновение в разных вариациях, но Маркус не был удовлетворен и уже было начал чувствовать фрустрацию, что все так и не кончится желаемым. Хотя этот парень тоже еще не был близок к кульминации,и тут Маркус решился - он скинул девушку с такого вожделенного члена, сорвал г***он с офигевшего парнишки и принялся делать ему феляцию. Партнер безумным взглядом уставился на него и инстинктивно попытался оттолкнуть Маркуса обеими руками (дерись, мне так нравится это!), но почти тут же по его лицу пробежала нега наслаждения, хотя он не сразу оставил попытки оттолкнуть, становившиеся все более вялыми. Тогда Маркус приказал девушке продолжать сосать его член, а парню бросил, что все классно, мы же пьяные, никто не узнает, тот совсем сдался и повалился на кровать, иногда открывая свои все еще удивленные глаза.
Когда все достигли кульминации орально, и член партнера перестал так много сокращаться во рту Маркуса, а его во рту девушки, Маркус предложил еще выпить, и под шумок, когда все срубились, Маркус тихо убежал в свой подвальчик-мастерскую. Если эта девка не дура, то с утра она поймет, что была лишь разменной монетой,чтобы Маркус стал первым мужчиной этого парня, хотя она слишком пьяная, чтобы что-то вспомнить.
Но сегодня Маркус пожалел, что не знает ни кто он, ни где он живет. Почему-то этот стесняшка не выходил у него из головы.
В один из дней Елена сказала, что Маркусу было бы неплохо поучиться в университете. Маркус всегда считал это крайне глупой затеей, но тут же прикинул,сколько там пасется богатых девочек и согласился. Хотя он представлял, что учиться с ним всем будет сложно по понятным причинам. Поэтому, нарядившись первоначально мило и просто, зачесав волосы в хвост,он двинулся на уроки. Тут же подцепил пару-тройку девчонок, и только это спасало его от унылости занятий. На последнем он сел поближе к концу кабинета, и ...обалдел, когда узнал в молоденьком учителе своего недавнего постельного партнера. Сначала даже Маркус смутился, но быстро взял себя в руки. У них был всего лишь односторонний оральный секс, а сколько еще всего они могут натворить - Маркус почувствовал, что его брюки начали твердеть и только страх быть разоблаченным при всех немного обуздал его и не зря.
Преподаватель узнал его. Его взгляд мгновенно наполнился гневом (все еще обижаешься на меня и немного боишься) и чуть не продырявил Маркуса. Маркус делал все чтобы не завестись, но, похоже, удовлетворяться придется в туалетной кабинке сразу после занятия с какой-нибудь доступной женщиной.
Преподаватель тут же поднял его и спросил его имя. Маркус сказал, насмешливо глядя ему в глаза. Тот отчитал его, что если он будет продолжать заниматься на занятии болтовней с соседками (ревнуешь?), то он не сдаст экзамен (очень боюсь). С тех пор Маркус ходил только в самом вызывающем виде на занятия, вступал в споры с преподавателем, наблюдая, как тот предательски краснеет, изображая возмущение и ненависть, а в перерывы, перегревшись, трахался с очередной девицей в туалете. Он специально затаскивал их в кабинки туда, куда мог случайно зайти предмет его интереса. Однажды так и произошло - они встретились глазами поверх кабинки. Это было горячо. Ганс (преподаватель) поднял вопрос о отчислении за аморальное поведение, Маркус был прилюдно отчитан, и в скором времени его должны были отчислить.
- Эй, Маркус, я конечно была уверена в твоем разгильдяйстве, но то, что ты достал даже бедного Ганса, это просто верх. Только ты мог до этого додуматься. Я же знаю его почти с детства, это самый милый и благородный юноша из этого идиотского ученого мира, - обронила случайно Елена. Маркус только осклабился в ответ - никто не помешает ему охотиться. Хотя Елена явно была не в курсе их зарождающихся близких отношений.
Встретив Ганса в полупустой библиотеке, Маркус подошел к нему сзади и резко схватил за его причиндалы через ткань джинс. Ганс не ожидал этого и лишь ойкнул как-то по-детски. Маркус не стал теряться и начал запускать руку к нежной коже его пениса и промежности. Тут Ганс очнулся и отпрыгнул от него: "П**ор, тут много народу, хочешь чтобы я закричал?"
Однажды Маркус зашел в мужской туалет и увидел, что Ганс справляет нужду в писсуар. Маркус подпер немного дверь, и Ганс обернулся и с ужасом увидел его и решил поспешно все закончить.
-П**ор, я сейчас тебя е*у, - почти крикнул он, повернувшись лицом к Маркусу.
- Ну так бей, или в твоей элитной школе тебя не учили? - Маркус через пару прыжков навис над ним.
Все-таки Ганс был весьма красив по-мужски - четко очерченный подбородок, эти темные прямые пряди волос, почти попадающие в глаза, смотрящие прямо сейчас так решительно и одновременно немного застенчиво в глаза Маркуса...Если бы Маркус не был такой бессердечной гееной, охотящейся за самыми острыми ощущениями, этого бы никогда не случилось...Запах нежной кожи, которую Ганс мыл явно мылом с каким-то милым и невинным запахом, его чуть распахнутые губы так манили Маркуса, что он не мог не поцеловать их. Ганс вздрогнул и застонал, Маркус превосходно умел целоваться. Но тут Ганс с силой оттолкнул его.
- Сложно смириться, что с парнем может быть так хорошо и тебе это нравится? - плотоядно выпалил Маркус.
- Нет, несложно, я никогда не испытывал негатива к людям нетрадиционной ориентации, и если это случилось со мной, значит, так и должно было быть, - сказал спокойно и как-то грустно Ганс, - сложно смириться с тем, что парень, которого я полюбил, настолько сломанный, что всегда думает только о себе, да и вообще в принципе не способен подарить другому любовь. Это самое дерьмовое в тебе, Маркус.
Маркус просто опешил. Это, конечно, была чистая правда, и ему стало жаль Ганса, и он еще больше возненавидел себя. Значит, еще что-то оставалось в нем хорошего, но от этого становилось еще больнее.
Маркус провалился в наркотический загул и лишь изредка вспоминал о Гансе, и его слова снова и снова крутились в его голове, и Маркус шел за очередной дурью. Почему он способен либо соблазнять либо торчать?!Как выпутаться из этой безвыходной ситуации?Торчать можно было прекратить в любой момент, но тогда снова становится невыносимо больно, все осложняет обстоятельство, что он умеет жить только так, на острие ножа, где взять этот накал страстей, не раня никого...Он лишь валялся обдолбанный на полу и рыдал, иногда выходя поиграть в своей группе в прикиде невидимого человека.
3.
Чертова зима. Все холодало. Маркус по-прежнему не мог понять, как все исправить, но появилось стойкое подспудное ощущение, что ответ кроется где-то совсем рядом. Словно он чувствовал дыхание вечности, но он не мог это идентифицировать как смерть, хотя и очень хотелось и на это больше всего походило. Маркус частенько выходил на улицу в невидимости и просто наблюдал, надеясь увидеть хоть какой-то знак, подавив шум своего распутного сияния маскировочными одеяниями.
В то утро он увидел на секунду в зеркале кого-то другого. Он бы никогда не поверил в это, если бы сам в ужасе не заметил вместо своего отражения лохматую темноволосую смуглую женщину в тряпье, вроде бы красивую, но слишком странную для здешних мест. Через миг видение исчезло, и из зеркала как обычно на него смотрела эта измученная опостылевшая ангельская рожа.
Иногда в последнее время он тусовался в парке перед художественным институтом. Маркусу казалось, там спокойно, хоть на миг можно забыть кто ты. В тот день он тоже доехал туда, и, усевшись на высокий пандус, заметил ее. Возникло странное ощущение, будто в небе сверкнула молния, и Маркус испуганно завертелся, пока не понял, что это произошло внутри него где-то очень глубоко, но как он ни пытался уловить и идентифицировать это, было не понятно, что это за чувство, настолько оно было сильным и ничем не окрашенным.
Она была самой обычной с виду - средняя фигура, блеклое невыразительное лицо, как у миллиардов людей, в очках немодной формы, и что- то рисовала, сидя на лавке. Но нечто непреодолимое тянуло Маркуса подойти к ней. Сильно волнуясь и почти задыхаясь от страха, он спросил, можно ли ему присесть рядом. Она начала заикаться еще хуже его, но тут же согласилась, покраснев до корней волос.
Маркус сел рядом, и несколько минут они молчали. Он пытался нащупать, отчего возникло это неизведанное им прежде чувство, такое чистое, как камфора, глубокое, как океан, тихое как секунда до ядерного взрыва, и вместе с тем трудно определимое. И все указывало на то, что источник - она, от нее идет этот едва уловимый разреженный запах, будто вокруг нее закручивается воронка урагана, а они вдвоем сидят в его центре, в самом тихом его месте, и смотрят, как рушится весь привычный мир, оставляя их одних во вселенной.
Маркус не сразу заговорил, он боялся что-либо сказать и нарушить это величественное всеобъемлющее чувство. Но он начал об искусстве и понял, что чувство только растет, раскрываясь, и спутница вполне рада поддержать разговор. Они проболтали до вечера, несколько часов, пока не стемнело, и несмотря на холодную погоду не замерзли ни капли. Маркус видел все со стороны, сливаясь со стихией урагана. Когда они наконец встали с лавки, ноги их не слушались, потому что они их незаметно для себя отсидели и оба залились смехом.
Когда Маркус наконец пошел домой, он ощутил ворох давно забытых чувств - что он очень ждет не дождется утра, чтобы снова увидеться с Миленой, чтобы вот просто так посидеть с ней на лавке, даже молча, и что это вполне себе похоже на смысл жизни. Всего его переполняло ожидание чуда и надвигающегося Рождества, в этот раз впервые настоящего, пожалуй, со дня его рождения. Он ощутил небывалый прилив сил, что может горы свернуть теперь, и единственное, что его сможет огорчить - это если Милена не придет завтра.
Но когда он снова напялил свою шапку и очки и спозаранку приперся на ту лавку, боясь, что Милена оказалась просто сном после бурной нарковечеринки, она уже стояла там и улыбалась от уха до уха с мольбертом наперевес. Она сделала два хвостика и надела на них две абсолютно милые резиночки, усыпанные цветами. Она по-прежнему краснела, и весь мир становился не важен в ее присутствии и абсолютно не пугающ. Рана с рождения внутри него затянулась, он с удивлением не находил ее в себе.
- Я ...я так боялась, что ты не придешь, -сказала Милена, и ее карие, такие обычные, глаза светились ярче глаз всех голливудских красоток вместе взятых.
- Я тоже боялся, что ты не придешь, - Маркус почувствовал, что впервые за многие годы краснеет и ему теперь абсолютно не страшно.
И снова они не могли наговорится, но вот странность - они могли бы и вовсе не говорить, они понимали друг друга телепатически. Маркус чувствовал, что любит все ее вещи, будто это вещи его матери, его давно потерянной матери, которую он наконец обрел, а кем являлась она - какая-то великая тайна, как вновь найденный, считавшийся погибшим брат, но у него не было братьев в этой жизни, а радость не измерялась ничем, он не шел, а просто летал, не касаясь земли, сливаясь сознанием в одно целое с Миленой.
Но чем дальше заходило их невинное, но такое всеобъемлющее общение, тем больше Маркус стал задаваться вопросом, что увидев его настоящего, Милена просто испугается и покинет его. Эта мысль показалась ему просто чудовищной, и он оттягивал момент раскрытия своей настоящей внешности, рода занятий, досуга, с вернувшейся многократно болью представляя, как Милена, узнав всю правду, уйдет от него, и он больше никогда ее не увидит и не услышит и больше никогда не ощутит дыхания чуда. Да он просто жить не сможет без нее!
Поэтому встречи в парке еще могли бы продолжаться в старом формате сколь угодно долго, благо и Милена была слишком нерешительной и тоже боялась его спугнуть чем-то неосторожным, если бы в дело не вмешался случай.
В один из вечеров по своему обыкновению Маркус играл с группой в одном из небольших клубов перед визжащей толпой девчонок. Он был в своем самом сексуальном полуголом образе, с непослушной копной золотых волос, и прохаживался с грацией льва в перерыве в коридоре,как тут ощутил, что Милена где-то рядом - все становилось совершенным, если она рядом, но в этот раз его это напугало. В следующий момент он окликнул зачем-то Эла из своей группы и тут же ощутил спиной, что случилось непоправимое.
- Маркус?! - услышал он сзади обалдевший голос Милены, - это ты?!
В одну секунду тысяча мыслей пронеслось в его голове - а что, если сделать вид, что не слышал и пойти дальше, и он сделал шаг прочь, но тут Эл хохотнул:
- О боги, конечно же, это наш пресвятой Маркус, кто же еще. А ты, должно быть, миллион первая его фанатка?Знаешь, сколько таких как ты у него?Ах, о нет, таких как ты, у него даже и нет. Ты слишком обычная, девочка.
Маркус медленно повернулся в сторону Милены, подняв руки вверх:
- Прости, я должен был сказать тебе раньше. Но то, что он говорит, это не правда. Ты единственная.
По лицу Милены текли слезы, она смотрела на него с упреком и непониманием:
"Да если бы ты сказал, что ты этот расфуфыренный пи**р, я бы не повелась на тебя...Тебя же знает полрайона. Господи...из всех я выбрала дьявола..."
- Тогда я не смог бы быть с тобой, а для меня со дня нашей встречи ничего не имеет значения кроме тебя, Милена.
Вокруг них стала собираться толпа.
- Нда, не каждый день увидишь, что е**ный б***ун Маркус признается в любви какой-то мыши, - выплыл Крис, усугубляя обстановку, - кончай уже, донжуан, нас ждут дурь и девочки, ну, или мальчики, кому что в этот раз.
Толпа начала хохотать над ним. Маркус со всей своей злости дал Крису в челюсть так, что рука занемела.
- Заткнись, с*ка.
- Эй, полегче, - сказал Эл с округленными глазами, поднимая Криса с пола, - мы никогда не думали, что для тебя имеет значение всякое мясо.
- Мясо это вы, ублюдки.
- Ну, иди еще догони ее и нарожай выводок.
- Сдохни, - Маркус взял уже было разгон всечь и Элу, как почувствовал, что Милена оттаскивает его назад.
- Что, уже сбегаешь, королева?
- Давай уйдем, пожалуйста, Маркус. Я не хочу, чтобы вы друг друга переубивали.
Он обернулся и увидел ее совсем рядом.
- Как скажешь, любимая.
Они спешно выбежали из клуба.
- Не называй меня любимой. И забудь все, - Милена разрыдалась и убежала.
Маркус остался один под холодным дождем на ночной улице. Все пошло прахом. Пока Милены не было в его жизни, он действительно наполнял ее беспорядочным сексом, веществами и бесконечным эскортом, но теперь все изменилось, когда она появилась, Маркус смог впервые полюбить. Неужели все должно закончиться так и не начавшись?
Не составило труда узнать адрес Милены в институте, с обаянием-то Маркуса. Он подкараулил ее у дома с букетом. Милена, увидев его, заплакала и сделала попытку убежать. Маркус схватил ее за руки, бросив букет.
- Отпусти меня, я не буду с тобой встречаться!
- Милена!Ты же полюбила меня, не зная моей внешности и жизни!Я такой и есть, а все остальное не имеет значения!Я люблю тебя!Хочешь, буду снова надевать шапку и очки?! - тоже плача, кричал Маркус.
- А на других своих любовниц и любовников ты тоже шапку наденешь?!
- Милена, нет теперь никаких любовников и любовниц, с тех самых пор, как я встретил тебя!Мне никто, абсолютно никто кроме тебя не нужен!Я даже бросил свою работу из-за этого!
-И на что ты будешь теперь жить, донжуан?!Ты привык быть проституткой, ты не умеешь работать, о господи, как все это ужасно...
-У меня есть пособие, Милена, и я устроюсь на работу. Меня везде берут, просто я не хотел до этого раньше, а теперь хочу жить честно.
- Это будет слишком скучно для тебя.
- Зато я буду с тобой, для меня это самое важное. Я никогда никого не любил, Милена, и все это дерьмо, что я творил, было оттого, что я не встретил тебя. Но теперь нет нужды быть плохим парнем.
- Ты наверно всем это говорил?!
- Я никогда никому этого не говорил, я жил ни у кого не спрашивая разрешения! От девушек я уходил раньше, чем могли возникнуть эти вопросы. Но теперь все иначе!
- Я должна тебе поверить?!
- Давай попробуем быть вместе, ты сама все увидишь!
Милена переехала в его подвальчик, который он тут же переоборудовал в мастерскую для ее картин. Она целыми днями, распустив свои темные волосы, рисовала, иногда кидая на него взгляд любящих карих глаз, свои бесконечные картины, которыми скоро было завешано абсолютно все, даже окна. Маркус устроился работать в булочную, и тут же ее продажи взлетели так, что хозяин перестал в нем чаять души и дал существенную прибавку. Да и по старой дружбе много людей давали ему деньги и блага просто так, за красивые глаза, за возможность просто перемолвиться парой слов, так что жизнь и без проституции оказалась не такой уж и сложной. Из группы он ушел, но легко нашел себе новую. Самой главной в мире стала для него Милена.
На рождество они решили съездить в Квебек, в котором Милена некогда жила, но теперь там никого не осталось из родственников. Этот город был абсолютно сказочным, самый рождественский город в мире. Все было покрыто гирляндами и омеловыми венками, снег валил красивыми хлопьями как в сказке на фоне замка-гостиницы.
Они сняли нарядную карету белого цвета и колесили по извилистым улочкам, где за каждым поворотом буквально начиналось приключение. Чувства к Милене и этот дивный город так причудливо сочетались внутри Маркуса, что он не знал, где кончается Милена и начинается Квебек. Она ему подала руку в мир счастья также, как и из кареты, хохоча от восторга, когда Маркус впервые вышел прямо под гостиницей. О эта дорога, наполненная премилыми лавчонками, сияющими всеми известными огнями праздника, ведущая прямо к волшебному, такому выдающемуся замку! Маркусу казалось, он спит, и он все сильнее обнимал Милену. Будто он всю жизнь не дышал, но встретив ее начал сначала робко, затем уверенней и уверенней,а теперь уже полной грудью дышать! Неужели действительно так мало нужно для счастья! Как это просто, вдох и выдох! Вот что значит быть счастливым, это существует! И так будет вечно, пока Милена с ним!
Они сняли на три дня номер в замке с шикарнейшим интерьером в этом царстве доброго рождества, из окон которого так мило смотрелись улочки с возвышенности отеля! Внутри были стеклянная зала с сверкающими люстрами и громадными окнами, в которые валил крупными хлопьями сказочный снег, и казалось, они одни во всем мире в этом гнездышке на горе, и все празднует жизнь и их любовь с Миленой! Будто каждому подходящему к ним человеку сразу становилось тепло оттого, как они любят друг друга, и их уже троих объединял этот молчаливый, самый большой секрет.
Маркус с Миленой вернулись домой на воздусях, не касаясь морозной земли, летя голыми пятками в морозном воздухе, любя друг друга тeлепатически, им больше не были нужны слова. Возможно было все что угодно. Пожалуй, кроме одной детали.
4.
Маркусу не нужен был героин, но похоже героину был теперь нужен он. И как бы себе Маркус ни говорил, что он счастлив и полон теперь, что он выкинул костыли наркотиков, но каждый раз он заставал свои ноги по пути к барыге, а голову лепящей самые изощренные оправдания, почему надо еще раз купить, и руки, отдающие деньги в обмен на пакетик. Маркус и вправду не ожидал, что эта тварь окажется настолько цепкой, и она теперь его медленно пожирала, а не он ее. Когда до Маркуса начало доходить, что петля на шее затягивается, бросить стало просто невозможно. Оставалось только убеждать себя, что так делают все, что это ненадолго и скоро кончится само, что ничего плохого не случится. Но с каждым днем это давалось труднее. Все можно было бросить, кроме этой коварной твари, которая все время прячется за самое лучшее в тебе. Пока Маркус не встретил Милену, героин вполне отлично вписывался в его жизнь, дарил ощущение лететь на ракете к солнцу, бродить в причудливых мирах, чувствуя себя как дома, и даже если бы он убил его, Маркус бы не огорчился. Но теперь, когда он полюбил Милену, он впервые не хотел умирать, появилось желание жить иначе чем раньше, ради нее, но героин уже успел стать зависимостью. Все попытки бросить стабильно кончались неудачей,а ведь Маркус когда-то думал, что это он господин своей жизни и веществ.Он с горечью осознавал, что надо бросить, всякий раз, когда обнаруживал себя снова в очередном туалете очередного клуба, трясущимися руками разворачивающего фольгу с порошком и нацеживающего мутную жидкость в шприц, попутно вытирая океан испарины нетерпения со лба и обещая себе, что все это в последний раз.
Милена, к несчастью, все поняла без слов.
- Знаешь, Маркус, - он напрягся от ее тона, почувствовав о чем будет разговор, - я решила, как быть с этой проблемой.
Она повернулась, прямо глядя на него, сидящего в проходе комнаты и абсолютно уставшего от этой борьбы.
- Раз мы любим друг друга, мы должны быть вместе до конца. Я разделю твою судьбу.
- Ты с ума сошла, Милена. Ты не знаешь на что ты подписываешься. Это адский обман. Если бы я мог отмотать время назад, я бы никогда и на метр не подошел к этой дряни, - горько усмехаясь, Маркус смотрел невидящими глазами вперед.
Милена подошла к нему и присела рядом на пол.
- Моя жизнь не имеет значения без тебя, Маркус, глупый, - она грустно улыбнулась.
- Ты слишком любишь меня, я этого не заслуживаю.
- Мы связаны теперь и навеки, знаешь, я верю, а точнее знаю, что это не единственная жизнь.
- Милена, ты о чем??
- Я о том, что у меня есть ощущение, что мы не в первый раз вместе и не в последний. И даже если мы сейчас умрем, мы снова будем вместе, наша любовь просто не даст нам разлучиться. И даже если скоро наше время здесь истечет, мы снова родимся, встретимся и снова будем любить друг друга, и там между нами не будет героина и вообще ничего не сможет нам помешать быть вместе. Самое главное, что мы встретились. Я смотрю с надеждой в будущее, а ты?
- Я хочу родиться в другой жизни с тобой, чтобы наоборот добиваться тебя. Я недостоин тебя. Пусть ты даже меня вначале не узнаешь.
- Маркус, ты всегда так жесток с собой, - Милена поцеловала его в лоб и улыбнулась, - и со мной немного.
Они снова лежали на кровати голые и ласкали друг друга. Маркус не хотел, чтобы это когда-либо кончалось. В мире не было секса лучше, чем по любви, теперь он это доподлинно узнал, жаль, что слишком поздно. Но пока еще есть эти несколько минут, которые можно провести вдвоем, забыв обо всем, на пике радости и любви. Вдруг сознание Маркуса расширилось еще больше,и он понял, соединяясь с Миленой, что хочет в следующую их встречу быть женщиной, как Милена, потому что она так любит его, ему казалось, что он любит ее меньше, как ни старается, хоть она и стала его смыслом жизни. Ему хотелось отплатить ей самой беззаветной, самой тотальной и преданной любовью, которую только могла вместить его душа, и он с удивлением заметил, что видит, как тысячи пар занимаются сексом, и он может выбрать любое тело для новой встречи с Миленой. Никогда Маркус не испытывал такого.
В один из дней, когда они уже оба крепко вляпались, Маркус не дозвонился до Милены, что было странным, ведь она почти всегда сидела в их подвальчике и рисовала. Стоп, вчера она говорила, что нашла какого-то суперкрутого барыгу с хорошим товаром. Ноги Маркуса подкосились, и ощущение случившейся беды прибило его. Он же говорил ей не брать ни у кого, кроме знакомых продавцов, порой даже у них попадалась адская дичь, чего уж говорить о залетных торгашах. На ватных ногах Маркус еле добрался до подвала и дрожащей рукой толкнул дверь в комнату.
Милена лежала на полу на боку на паласе, будто просто придремала, но он с остервенением понял, что она не спит. Рядом с ее руками лежали шприц и ложка, на левой руке все еще был жгут. Рыдая, он перевернул ее тело. Оно было совсем еще теплым, волосы все также пахли осенней листвой, но ее уже не было здесь. Один бог знает, сколько бы еще Маркус рыдал в обнимку с мертвым телом Милены,качая ее как уснувшего младенца, если бы не пришедший Брайан. Он еле отобрал тело у обезумевшего Маркуса.
- Угробил, дай хоть похоронить нормально, - выкрикнул наконец Брайан, в то время как Маркус обыскивал весь подвал в поиске остатков этой дури, чтобы поскорее отправиться следом, в ту жизнь, которую Милена обещала ему, и он ее видел. Дури как назло и след простыл. У кого она ее купила? Он забыл имя, что она называла. Это наверно к лучшему, иначе Маркус бы размозжил череп продавцу. Теперь ему точно нечего было терять.
Нет, он не может взять и просто передознуться. Это слишком мило. За то, что он сделал, он должен умереть мучительно. Все те дни прошли как в тумане. Маркус перестал спать, есть, мыться, общаться с кем-либо, потерялся во времени - пропала всякая нужда хоть что-то делать. Он все острее ощущал, что без Милены его жизнь погасла, все пришло к логичному концу, которого он заслуживал и теперь он совершенно не мог дышать. К нему приходили разные люди что-то продать или поговорить, но он ничего не понимал. Маркус умер вместе с Миленой, и по какой-то нелепой случайности тело все еще ходило подобно зомби.
Поэтому когда он подбежал к краю крыши, было совсем не страшно, было даже весело и отрадно, впервые за долгое время. Сейчас наконец все кончится. Эти страдания просто невыносимы, смерть не страшная и не в состоянии причинить ему боль, которую он сам причинил себе и Милене. Зачем он только начал принимать наркотики, зачем повстречал Милену, и еще тысячи зачем, но тут, на краю пропасти, казалось, что все просто не могло быть иначе и есть один-единственный выход.
Разбежавшись получше, Маркус вслух отчетливо сказал: "Я иду к тебе, любимая!" и полетел. Казалось, все страдания кончились в тот же миг, лишь ветер бил по ушам, лишь освобождающее ощущение полета. Оставалась только любовь к Милене, ее глазам, чему-то необъяснимо-невероятному в ней, тому, что делало их знакомыми до этого тысячи и тысячи лет. Это было единственное желание Маркуса - любить Милену, и чтобы она смогла осуществить свои мечты, ведь она так и не смогла ни разу выставить свои картины и найти своего зрителя. Он стал все сильнее погружаться в горячо любимую им Милену, намереваясь встретиться с ней навечно. И тут будто в голове Маркуса взорвалась световая бомба. Он понял, что то, что он любил в Милене, и есть весь мир, вся вселенная, все мироздание, трудно найти что-либо, не являющееся Миленой. Милена вовсе не умерла, она в каждом дереве, в каждой песчинке, в каждом человеке, и в Маркусе тоже внутри одна только Милена. Если бы он осознал это раньше, можно было бы не умирать, но теперь не было пути назад. Это было то знание, которого ему всегда не хватало, чтобы быть счастливым, чтобы дождаться Милены, не пробуя тяжелые наркотики, и насладиться долгой жизнью рядом с ней.
Последовал кошмарный удар о землю, смявший все его тело, но Маркус ничего не почувствовал. Он себя уже не определял, как отдельного человека, он был всем, слившись навсегда вместе с Миленой, и легким свободным ничем одновременно, слышал голос Милены, она что-то шептала ему ласковое. Ему было спокойно, легко и местами эйфорично, хотя вокруг носилось много человек с искаженными лицами в ужасе, как-то слишком быстро подоспела скорая и его перекареженное тело еле уложили на носилки. Маркус увидел двух врачей в машине скорой, и они ему показались ангелами в масках с невероятной красоты глазами, хотя они смотрели с брезгливостью и неприятием на него весьма по-человечески. Маркус почему-то спросил, будет ли он жить, хотя он сам знал ответ, просто захотелось поговорить.
- Жить? Да ты шутишь. Раньше думать надо было, - усмехнулся один из них другому, и Маркус спешно стал подыскивать себе другое тело.
Для этого требовалось найти нужных родителей. Нужных для чего? Для твоих целей конечно, нужно было написать сценарий, кем и как он будет жить, с кем встретится, какие уроки приобретет. Ему требовалось как можно быстрее узнать эту истину в следующей жизни, которую он сегодня узнал и передать ее другим, она же меняет все. Для этого нужно пройти массу испытаний и иметь характер быть сильнее их. Иметь склонность к получению духовного опыта - больше подойдет женщина с ее иррациональностью, чем мужчина с его амбициозностью и соревновательным духом. Но нужна страна, где сложно достать тяжелые наркотики, чтобы, когда Маркус практически сможет их достать, у него уже сформировалась жесткая система ценностей вне дурмана. Далее, он встретит Милену, но она сначала его не узнает, чтобы было время поработать над собой, научиться любить ее тотально, а ей успеть воплотить спокойно свои творческие замыслы. И не надо почти никому ему помогать, он сам найдет дорогу, сам полюбит все мироздание как проявление любимой.
Занимаясь этими делами, он незаметно для себя оказался в пространстве космического корабля с огромными окнами, в которые было видно Землю: можно было приближать- удалять любой участок, жизни любых людей, проектируя свою следующую, отслеживать все, порой даже неочевидные связи людей и последствия событий. Маркус выбрал тело как в одном из своих воплощений - в меру привлекательное, не такое сногсшибательное, как в последний раз, потому как ему это только мешало. Это было невероятно, находиться наяву в таком пространстве и планировать жизнь! Чтобы не забыть, что это правда, он оставил себе знак на руке.
А вот уже и начался дождь, и его еще не знакомые родители спрятались в кинотеатре от стихии. Это судьба. Тот, кто был некогда Маркусом, улыбнулся и лег в золотое поле прозрачной энергии в форме капсулы и начал засыпать под убаюкивающие звуки корабля. Он видел планету во сне сверху и летел к ней с бешенной скоростью, чуть не плача от восторга, какая она голубо-зелено-красивая, как он любит всех ее жителей. Вспомнилось, что у него было еще какое-то задание кроме той, что была Миленой, связанное со всей планетой. Прекрасно.
Вот они занимаются сексом, взрыв - и тот, кто был Маркусом, входит в жизнь.
