<p data-p-id="db8c156eeb8fb8b8d6c62e999fab6f3b">
1Рудольф Нуреев "Автобиография"
ПРЕДИСЛОВИЕ
Писать свою автобиографию в возрасте 24 лет говорит либо о необычайной литературной скороспелости автора, либо о высшем проявлении эгоцентризма. Первое обвинение может быть снято с Рудольфа Нуриева безо всякого труда. Хотя он исключительно живой, наблюдательный и наделен даром острой фразы, но сам он без сопротивления, вероятно, никогда бы не написал ничего больше, чем почтовую открытку. Обычно он привык выражать себя своим телом, и подобно многим тацовщикам он считает, что написанное слово - это бедная и скучная замена жеста. Что же касается второго обвинения, то эгоцентризма в нем столько, сколько и полагается любому юноше, может быть, немного больше (как и полагается молодому танцовщику). К тому же он очень скрытный. Мало найдется людей, которые бы так неохотно делились деталями своей личной жизни.
Как же тогда появилась эта книга? Ответ очень простой, если мы вспомним обстоятельства его "бегства на Запад". Как узнают далее читатели, это не было тщательно обдуманной репетицией, но типично импульсивным эмоциональным решением. В результате этого решения однажды июньским утром Нуриев оказался в одной из комнат Парижа едва ли с другом, без работы, безо всяких перспектив на будущее и всего с 50 франками в кармане. С замечательным проворством директор балета маркизы Куэваса предложил ему подписать контракт. Он не очень обрадовался условиям Нуриева, но принял их.. Ему было понятно, что на Западе без экономической обеспеченности нет настоящей свободы. И выход нашелся сам, когда известное литературное агентство предложило ему издать рассказ о его жизни. Он все-таки сопротивлялся. Но его убедили тем, что это даст ему шанс опровергнуть слухи, которые были пущены в обращение и в которых говорилось, что едиственной причиной его бегства на Запад явилось его ослепление малопохвальными развлечениями Запада, яркими огнями, легкой моралью и сладкой жизнью высшего слоя капиталистического общества. И он согласился.
Можно было бы подумать, что все остальное будет легким. Многие книги такого рода были написаны умелыми журналистами после беглого знакомства с другими работами и короткой беседы с "автором", который затем добавлял свою подпись. Вероятно, это к счастью, но в данном случае никаких других работ не было. Только сам Нуриев был единственным источником. Агентство должно было дать задание своим авторам ходить за Нуриевым по пятам во время его гастролей по всей Европе. В отрывочных беседах в артистических уборных, в номерах отелей, в кафе, день за днем медленно, часть за частью выжималась эта необыкновенная история.
Беседы велись вначале по-русски. Их переводили на английский, который в то же время самому ему был еще очень мало знаком. Нелегко передать все оттенки первоначально сказанного слова. Нуриев сам затем настойчиво требовал многих сокращений и изменений. Он с критическим вниманием перечитывал каждую страницу, удивительно реагировал на стиль. Он был очень неудовлетворен полученным результатом. Жадный до броских заголовков журналист может иногда пропустить суть между строчек и в результате получился перевод, который он назвал "слишком сладким". Но не похоже, чтобы он вообще был бы когда-либо полностью удовлетворен. Если уж он находит ошибки в своем танце (а он обычно их находит), то было бы невероятно, если бы он получил удовольствие от своей прозы. Неудовлетворенность является основой его характера. Как он подобно рыбе ускользает из сетей обыкновенных условностей, так уклончивая осторожность, с которой он держится, как дикий зверь, готовый исчезнуть при первом подозрительном движении, - все это внешние признаки характера, знакомого каждому, кто наблюдал писателей, художников, музыкантов, людей искусства всех родов и всех возрастов. Это характер человека, чей внутренний мир идет не в ногу со всем внешним миром. Это не обязательно, а в данном случае и определенно не является просто негативным неприятием мира. Его гордая, упорная независимость основывается на инстинктивном стремлении выразить свое внутреннее видение, которое, как он полагает, должно быть правильным, верным и которое стоит того, чтобы сохранять любыми средствами. Он один из прирожденным протестантов, Лютер в балете.
Сам он считает эту книгу не имеющей совершенно никакого значения. Инцидент, который сделал его центром внимания, и все, что привело к нему, сам он рассматривает как совсем не относящееся к тому единственному, что только и имеет для него значение, - к его танцу. Мало кто представляет себе, как полностью изолируют танцовщиков от всего остального мира долгие часы их работы (иногда от десяти утра и до поздней ночи) изо дня в день, из месяца в месяц. Где бы они ни находились в конечном счете, реальная жизнь у них проходит в театрах и репетиционных залах, в учебных классах и артистических уборных. Артисты балета и их поклонники, которые вертятся вокруг балета, - это единственный сплоченный народ. Все, что вне, - для них призрачно и смутно, все остальное не имеет значения.
У Нуриева, как я полагаю, это чувство исключительно сильно. Чрезвычайно наполненный стремлением выразить себя посредством танца, он обладает крайне легкомысленным пренебрежением ко всем остальным ценностям - наградам и мнениям, искушениям и преданности того мира, который вне балета. Читатели не найдут на этих страницах обычного, скажем, вполне естественного здесь рассказа о реакции зрителей и критики. Он отстранен от этого. Успех для Нуриева означает, что он разумно подошел к поставленной перед собой задаче. Мнение друзей или критиков, хвалебные или неодобрительные, он едва выслушивает.
Вероятно, это замечательная преданность своему делу, с легкостью возвышающая его над обычной лестью, и делает его объектом столь сильного любопытства. Это любопытство одновременно и озадачивает его. Как можно интересоваться чем-то другим, кроме его танца?
Конечно, он прав. Именно его танец представляет ценность. Но мы не были бы людьми, если бы нам не хотелось узнать, как этот странный феномен стал тем, кем он есть. Этот рассказ интересен для нас с нескольких сторон. Здесь описывается борьба чувствительного, упрямого мальчика против своего окружения, раскрывается драматическая история успеха, открываются еще неисследованные эпизоды русской жизни, и, прежде всего, прослеживается становление исключительного артиста.
Александр Блэнд
