Не так, как кажется

Глава 2. Гриффиндор против Слизерина.

Когда солнечным утром первого сентября сияющий Гарри Поттер садился в поезд, чтобы отправиться на последний год обучения в Хогвартс, он и представить себе не мог, насколько этот год будет богат на события. Смерть Волдеморта сняла с его плеч тяжкую ношу. Он чувствовал себя заново родившимся. Теперь он мог спокойно жить, не беспокоясь о том, что должен сделать согласно давнему пророчеству. Первый раз в жизни он чувствовал себя … свободным! Его хорошее настроение не осталось незамеченным: юноша шел, посылая счастливые улыбки всем встречным, включая профессоров.
Даже Колину Криви не удалось разозлить Гарри, когда он случайно сбил его с метлы на одной из изнуряющих квиддичных тренировок.
Даже профессор Снейп в конфиденциальной беседе с профессором МакГоннагал, предварительно взяв с нее клятву, что никто об этом не узнает, признался, что Поттер сильно продвинулся в его предмете и заразил прилежанием своих друзей.
— Не могу поверить, Минерва, но даже Долгопупс стал успевать гораздо лучше, — потрясенно восклицал профессор Снейп, проверив последнее эссе Невилла и выставив за него высокий балл.
— Ты думаешь, это заслуга Гарри?
— А чья же еще? Кажется, что эта его радость и жажда жизни поразили, как вирус, и его друзей. Это такое счастье — не видеть, как Долгопупс взрывает собственный котел, что я готов растрогаться! Я так приятно шокирован впервые в жизни!
— Они сильно продвинулись и в моем предмете. Сначала я думала, что это заслуга мисс Грейнджер, но потом была вынуждена изменить мнение. Такое ощущение, что магическая формула заключается в том, что «доволен Поттер, довольны остальные гриффиндорцы».
— Жаль только, что это не ко всем относится, — грустно сказал профессор зелий и, нахмурившись, добавил, — меня очень беспокоит Драко. Он все время взвинчен, ругается со всеми кроме Забини, и ото всех отдалился. Каждый раз, когда он видит поблизости Поттера, то смотрит на него так, как будто ищет лучший способ убить его. Он похудел, стал хуже учиться, и кажется все время погруженным в свои мысли. Мне кажется, что-то произошло у него дома. Но когда я спросил, он не захотел говорить. Что с ним делать?
— Да, я тоже заметила, что он стал хуже учиться. По моему предмету у него никогда не было высшего балла, но оценки всегда были хорошими. В последнее же время он не может запомнить простейшего заклинания. Он стал плохо готовиться, а две последние классные работы были просто ужасны. Я боюсь, что если так будет продолжаться и дальше, у мальчика будут большие проблемы со сдачей ТРИТОНов.
— Люциус, будь ты проклят! — прорычал Снейп, стукнув кулаком по столу в преподавательской.
— Ты думаешь, без него не обошлось? — спросила замдиректора, убирая волшебной палочкой воду, разлитую коллегой.
— Я не думаю, Минерва, я в этом просто уверен!
— И что же такого он мог сделать, чтобы довести Драко до такого состояния?
— Я не знаю, но у меня есть одно предположение… Как я хочу ошибиться!
— Может быть, дело не в нем? — предположила МакГонагалл, сама не убежденная своими словами.
— Скажи, кто еще может довести Драко до такого состояния, как не этот ублюдок, называющий себя его отцом? — прошелестел Снейп.
Женщина широко распахнула глаза и, глядя на зельевара, спросила:
— Северус, что ты хочешь этим сказать?
— То, о чем ты подумала.
— Ты хочешь сказать… что Люциус … не отец … Драко? — пролепетала МакГоннагал.
Мужчина поколебался, но, осознав, что и так сказал больше, чем должен был, грустно кивнул.
— Но тогда кто? Кто его отец?!
— Какая разница, если он уже умер?
— Умер? — повторила ошеломленная МакГоннагал. — Ты знал его?
— Конечно, я его знал. С ним были знакомы также Лили, Джеймс и его компания.
— Он был вашим ровесником, вашим товарищем?
— Да! — пробормотал Снейп, обхватив голову руками.
— Мертв? Действительно мертв или не хочет признаться? Не говори мне, что это ты!
— Нет, Минерва, это не я. Но скажу начистоту, я бы очень хотел быть его отцом. Драко — особенный мальчик, и ты не представляешь, как больно мне его видеть таким страдающим.
— Дамблдор знает?
Снейп снова кивнул и добавил:
— Скажи мне, чего он не знает?
— Да, он всегда все знает. Но скажи, как получилось, что мальчику никто не сказал? Он имеет право знать!
— Потому что Нарцисса заставила нас поклясться, что мы никому не скажем. Люциус не знает, что Драко не его сын. Если это раскроется, он убьет его без сожаления, также как и его отца, когда он узнал, что та, которую он хотел взять в жены, хочет замуж, но не за него.
— О, Мерлин! Но мы должны что-то сделать, мы не можем позволить ему разрушить мальчику жизнь!
— Ты думаешь, я не думаю об этом. Я каждый день ломаю голову, как избежать драмы. Как я могу подойти к нему и сказать: «Знаешь, Драко, твой настоящий отец был человеком, который любил твою мать больше жизни!» Ты думаешь, он мне поверит?
— Северус, но если Малфой на самом деле имеет планы на Драко, мы должны рассказать мальчику правду, чтобы у него были силы сделать правильный выбор. Нельзя пустить на ветер все усилия и отдать его этому злодею, с которым он не связан даже кровными узами, — заключила МакГоннагал, сжимая руку коллеги, которому ничего не оставалось, как кивнуть в тысячный раз.
Несмотря на благие намерения двух профессоров Драко стал еще более нелюдимым и замкнутым. Больше всего ему хотелось, чтобы все оставили его в покое. Он появлялся на занятиях, но уходил, как только раздавался звонок. Никто не отваживался задержать его. Прошло уже четыре недели, а Северус так и не смог поговорить с юношей, который похудел за это время килограмм на пять.
— Вы видели большего идиота, чем Малфой? — спрашивал Рон, глядя на блондина, ожесточенно терзавшего булочку.
— Что с ним случилось? Я никогда не видела его раньше таким напряженным и агрессивным, — сказала Джинни, удивленная его состоянием.
Гермиона взглянула на Малфоя и вздохнула. После того случая в поезде она смотрела на него другими глазами: несмотря на его все такой же холодный, наглый и высокомерный вид, она была уверена, что он страдает.
— Гарри, мне нужно с тобой поговорить, — прошептала она другу на ухо. Тот в очередной раз собирался почитать «Квиддич сквозь века» и не сразу ее услышал. Поняв это, девушка выхватила книгу у брюнета из рук и добавила, — Это важно, Гарри, ты сможешь почитать ее после того, как мы поговорим.
— Герм, меняй методы! Сначала верни мне книгу, — пробурчал он, недовольно глядя на подругу.
— Гарри, пойдем, мне надо сказать тебе важную вещь, — повторила она, поднимаясь и выходя из большого зала.
Немало озадаченному Гарри ничего не осталось, как подчиниться и пойти за ней. Они остановились у большого окна в вестибюле.
— Гермиона, ты меня пугаешь! Ты в порядке?
— Да, у меня все прекрасно! Речь не обо мне…
— И что приключилось? — спросил Гарри, ошибочно подумав, что дело в Роне.
— Этого я не знаю, но думаю, что-то произошло, потому что я никогда прежде не видела его таким убитым!
— Но в чем причина?
— Не знаю, Гарри, но как ты мог этого не заметить? Он на всех злится, похудел, почти ничего не ест. Боюсь, что случилось что-то серьезное.
— Ты уверена? Он и раньше не ел, как слон.
— Я тебе говорю, что это серьезно!
Поттер хмыкнул. До игры со Слизерином оставался всего час, и ему не хотелось отвлекаться. Но Рон был его лучшим другом, и он не мог не помочь, даже если ему самому так не показалось. Уверенность Гермионы серьезно его обеспокоила, и он спросил:
— Невероятно, почему он мне ничего не сказал? — воскликнул Гарри.
— А вы разговариваете? — изумленно спросила она, догадываясь, что произошло недоразумение.
— Что за вопросы? Конечно, мы разговариваем. Только почему он и на меня злится?
— Я слышала, как он нападал на тебя, обвинял…
— Что? — зарычал Поттер, вытаращив глаза.
— Гарри, но это же не новость для тебя, чем ты так возмущен?
— Ты шутишь? Я узнаю, что один из моих лучших друзей уже давно меня ненавидит, и думаешь, что меня это должно радовать?
— О ком ты говоришь? — пораженно спросила девушка.
— О Роне! И как давно он меня не выносит?
— Да при чем здесь Рон? Я говорю о Малфое!
На лице гриффиндорца появилось неописуемое выражение.
— Я имела в виду Малфоя, — тихо пролепетала Гермиона.
— Только не говори мне, что это ОН, — умоляюще произнес Гарри, без сил опускаясь на широкий подоконник.
— Кто ОН?
— Парень, в которого ты влюблена.
— Что-о? — побагровев, закричала Гермиона. — Нет, это совершенно точно не он! Просто я слышала в поезде, как он плакал и жаловался на тебя Блейзу…
— Блейзу? — вопросительно приподнял бровь брюнет.
— Забини, естественно. Да не о нем сейчас речь! Малфой — вот кому плохо! И мы вполне можем протянуть ему руку помощи.
Капитан красно-золотых изумленно посмотрел на девушку:
— Да он нам этого не позволит, ты же его знаешь. Для этого он слишком высокомерен. И вообще, почему я должен помогать тому, кто меня ненавидит?
— Потому что я уверена, произошло что-то серьезное, и потому что ты не такой, как он.
— Герм, я не буду играть в доброго самаритянина. И я не понимаю, почему я должен тратить свое время и силы, помогая этому злобному куску дерьма, который осмелился сказать, что жалеет о смерти Волдеморта!
— Гарри, послушай…
— Нет, Гермиона, меня не интересуют его проблемы и то, что он страдает. Я не хочу иметь с ним ничего общего, — ответил гриффиндорец, повышая голос.
— Но Гарри, я уверена, что ты можешь ему помочь!
— Герм, чтобы помочь кому-то, нужно чтобы этот кто-то хотел, чтобы ему помогли! — закричал брюнет, неудачно спрыгивая с подоконника.
— Почему ты так себя ведешь?
— А почему я должен вести себя по-другому? Что он сделал, чтобы заслужить мое уважение? Он способен был только говорить мне гадости в течение пяти лет, а сейчас, как будто ему все мало, он старается заставить меня почувствовать себя виноватым за его разрушенную жизнь. Не сейчас, Герм, не в этот раз!
— Гарри, ты должен с ним поговорить! Он на себя не похож, он так безнадежно повторял, что не хочет, не может…
— Герм, ты рехнулась! Ты забыла, как он унижал тебя все эти годы? Малфой просто чертов эгоист, способный только на издевки и оскорбления.
— Но люди меняются! — ответила девушка и, опустив глаза, добавила, — Может, он и ублюдок, но никто не заслуживает таких страданий.
— Он не изменится, и, возможно, он заслужил все это!
— Что ты говоришь, Гарри! Я знаю, на самом деле ты так не думаешь!
— Извини, мне нужно идти на матч, — сказал гриффиндорец, намереваясь прекратить этот неприятный разговор.
— Привет, очкарик! — раздался за спиной знакомый голос, манерно растягивающий слова.
— Пропусти, — рявкнул брюнет
— В чем дело, Поттер? Я слышал, вы упоминали мое имя.
— Никаких проблем, Малфой, если ты не против, мне нужно идти в раздевалку, — ответил гриффиндорец, стараясь обойти слизеринца. Но Малфой остановил его, резко дернув за руку, и приказал:
— Стой! Куда это ты собрался, если я с тобой разговариваю?
Гарри вырвал руку и ответил тем же тоном:
— Отвали, Малфой! Мне не нравятся ни твои оскорбления, ни прикосновения. Поэтому руки прочь.
— Могу я узнать, что такого важного вы говорили обо мне с грязнокровкой?
— Не смей ее так называть, придурок! — приблизившись к лицу блондина, прошипел гриффиндорец.
— А то что?
Гарри, не ответив, посмотрел на Гермиону, которая стояла рядом, испуганно лепеча «Не надо, не обращай внимания…», и со злостью спросил:
— Ты все еще считаешь, что мы должны ему помочь?
Та кивнула, но юноша холодно ответил:
— Сожалею, но если сначала у меня и были какие-то сомнения, то сейчас я точно знаю: он этого не заслуживает, и мне наплевать на его беды.
Эта короткая фраза просто взбесила Драко, и он, воспользовавшись моментом, сбил брюнета с ног и накинулся на него с кулаками. Тот не остался в долгу, в свою очередь свалив противника, который уже пожалел, что ввязался в драку.
— ДИВИДЕ! — выкрикнула Гермиона, и противников отшвырнуло в разные стороны.
Оба помятые и окровавленные, но от этого не менее злые, они вскочили на ноги готовые к продолжению. Но их остановил крик Гермионы:
— Прекратите! Вы отвратительны! Пятьдесят баллов с каждого, и прочь с глаз моих, если не хотите, чтобы я пожаловалась преподавательскому совету.
— Мы не закончили, Поттер, — прорычал Драко, удаляясь в сторону поля для квиддича.
— Да пошел ты! — донеслось в ответ. Поттер вытер рукой разбитую губу и рявкнул на толпу студентов, собравшихся, чтобы поглядеть на драку:
— Чего уставились? Никогда драки не видели? Убирайтесь!
Толпа моментально беззвучно рассосалась: злить и без того взбешенного Поттера никому не хотелось.
— Лучше его не злить, — подумала староста, пятясь к лестнице в надежде исчезнуть, чтобы не попасть под горячую руку тому, кто в одиночку одолел Волдеморта.
— Что здесь происходит? — рявкнул Снейп, примчавшись из подземелий.
— Ничего, профессор, — пробормотала Гермиона, обреченно опустив взгляд.
— Поттер, какого боггарта Вы вытворяете? Почему Вы в крови? Надеюсь, это была не драка?
— Да, профессор, я подрался с Малфоем! Вы довольны? Можете наказать меня, если хотите, но этот сумасшедший первым набросился. Что мне оставалось? Я только защищался!
Но вместо того, чтобы оштрафовать факультет, как думали гриффиндорцы, тот расстроенно произнес:
— Я поговорю с ним, он странно ведет себя последнее время, — и, не добавив больше ни слова, повернулся и скрылся в том направлении, откуда пришел, так и не наказав Поттера за его браваду.
Изумленная Гермиона подошла к нему и протянула платок:
— Извини, Гарри. Я подумать не могла, что так все выйдет. Давай сделаем вид, что я ничего тебе не говорила. Ты был прав.
Но брюнет ее не слышал, он был погружен в мысли о том, почему Снейп не наказал его и даже не пригрозил исключением. Неужели он настолько обеспокоен состоянием блондина, что не придал значения такому серьезному нарушению дисциплины как мордобой в переполненном вестибюле.
— Гарри, ты меня слышишь? Я сказала, что прошу прощения.
— Все нормально, Герм, я тоже неправильно повел себя. Извини, — улыбнулся он. — Тебе не кажется странным, что Снейп не оштрафовал меня?
— Не просто странно, а из ряда вон!
— Может, ты права, и Малфой действительно во что-то вляпался? Ненормально реагировать так без причины.
— Что будешь делать?
— Поговорю с ним, если он не убьет меня раньше.
— Когда?
— Да как только представится удобный случай! О, Мерлин! Уже так поздно, мне нужно бежать. Увидимся на матче! — крикнул он, убегая в сторону раздевалки, где его уже ждала вся команда.
— Что случилось?
— Ничего, я упал!
— Ну нет, красавчик, это следы кулаков. С кем ты подрался?
— Рон, пожалуйста, давай не сейчас. Сосредоточься, матч со Слизерином не будет легким.
— Это Малфой, да? Что сделала эта сволочь? — продолжил Рон, игнорируя предупреждение.
— Да, это был он! Доволен? Теперь мы можем поговорить о квиддиче или я должен умолять тебя на коленях?
— Скажи мне только — почему? — ответил Рон, раздражаясь.
— Не знаю! Он неожиданно накинулся!
— Этого он и добивался. Он в последнее время стал противнее, чем обычно. Если он еще хоть раз руку протянет, я его так отделаю!
— Рон, остынь! — взорвался Гарри, привлекая, наконец, внимание всех присутствующих, и начиная объяснять схему игры, которую он хотел использовать в этом матче.
Полчаса спустя гриффиндорцы на практике применили советы своего капитана, счет составлял сто десять — шестьдесят в их пользу, но снитча не было и в помине.
Внезапно началась гроза, подобной которой в Хогвартсе не помнили. Непогода в одно мгновение накрыла поле для квиддича: проливной дождь сопровождался ураганным ветром, гремел гром и сверкали молнии. Небо потемнело, и сквозь сплошные струи дождя невозможно было ничего увидеть на расстоянии больше метра. Джинни и Блейз отважились отправить по бладжеру, и, попав друг в друга, благополучно выбыли из игры.
Квоффлы, как пушинки, сносило ветром, и любая попытка охотников забросить их в ворота противника заканчивалась неудачей. Что до снитча, то увидеть и поймать его в такую бурю мог бы только тот, кто обладает поистине орлиным зрением, но было очевидно, что ни Гарри, ни Драко к таковым не относились
Продолжать матч в условиях, когда все игроки с трудом удерживались на метлах, было рискованно, и мадам Хуч, отвечавшая за безопасность студентов, объявила короткий перерыв, чтобы переждать непогоду и затем продолжить игру без риска увидеть обе команды в больничном крыле.
После ее свистка все игроки спустились за исключением двоих, которые на высоте в добрых двадцать метров продолжали переругиваться.
— И что это было? Милый способ показать мне, что тебе не нравится, когда кто-то обсуждает твою персону? — кричал брюнет.
— Скажи спасибо Грейнджер, что она нас разняла! — ответил Малфой, снова начиная заводиться.
— Согласись, это была слишком бурная реакция! Можно узнать, в чем дело?
— Отвали, Поттер, ты уже сделал достаточно!
— Что? Что я сказал? — прокричал Гарри, не услышав за порывом ветра ответ другого ловца.
— ОТ…СЬ! — заорал слизеринец, сопровождая свои слова жестом, который недвусмысленно давал понять, насколько его разозлил собеседник.
— Да как ты смеешь, сволочь! Я был идиотом, что начал беспокоиться о тебе! — рявкнул гриффиндорец, с трудом подлетая ближе сквозь ветер.
— Мне не нужна твоя уродская жалость!
— Ну да! Тебе нужен пинок в задницу и хороший психомаг! — во все горло заорал брюнет.
Блондин подлетел ближе и постарался столкнуть противника с метлы, но тот увернулся и крикнул:
— Не успел, как всегда!
— Ненавижу тебя! Ты слышишь, Поттер, Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! Почему ты не оставишь меня в покое?
— Ответь, что такого я сделал, что ты меня так ненавидишь?
— Это все твоя вина! — ответил блондин, шарахнувшись на метле, когда молния ударила в десяти метрах от них и выжгла впечатляющий кусок травяного покрытия на поле.
— Вина в чем, Малфой? Скажи мне, и мы все можем исправить! — крикнул брюнет, не обращая внимания на то, что мадам Хуч и его друзья подают ему знаки, призывая спуститься на землю.
— Ты не смог бы помочь, даже оказавшись на моем месте! — ответил Малфой, впервые посмотрев своими удивительными серыми глазами прямо в изумрудно-зеленые глаза Гарри, который остолбенел, увидев, сколько в них было отчаяния.
— Поздно для чего? Объясни мне, и я смогу помочь!
Драко тряхнул головой, вытер залитое водой лицо:
— Никто не может мне помочь, и меньше всего ты, — ответил он, снижаясь. Гарри следовал за ним.
— Погоди, а ты не можешь это бросить? Что бы это ни было, ты же не можешь и не хочешь!
— Да что ты знаешь обо мне? Какого хрена ты думаешь, что ты рыцарь в сверкающих доспехах, который может совершить очередной подвиг! Ты ничего не знаешь о моей жизни и обо всем, что со мной связано! — закричал Драко, в то время как слезы катились из его глаз и мешались с каплями дождя, который не прекращался ни на мгновение. — Не смей говорить мне, что я могу, а что нет! Ты не знаешь, что я испытал! И как ты сказал уже раньше, тебе наплевать!
— Мы много чего говорим, когда злимся, — ответил темноволосый юноша, но блондин перебил его:
— Ты судишь, не зная. Попробуй побыть в моей шкуре, и тогда посмотрим, — крикнул он, ткнув в собеседника пальцем, и сжал кулаки вновь готовый к драке, если бы Поттер обвинил его в равнодушии, но времени на это у него не осталось. Вторая молния ударила в землю всего в двух метрах от них, и порывом ветра их отшвырнуло друг от друга. И если Драко, стоявший дальше, сумел удержаться на ногах, то Гарри подбросило вверх, как будто он вновь сел на свой Файерболт Плюс, и потом лишившегося сознания уронило на землю как мешок с картошкой с высоты трех метров.
— Разойдитесь все! — голос кричавшего Гарри слышал как сквозь вату.
— Я сказала назад! — повторил встревоженный голос теперь гораздо громче. — Мистер Поттер, как Вы себя чувствуете?
Гарри хотел ответить, но не смог произнести ни звука. Где он?
— Вы меня слышите? Хорошо, следите за моим пальцем! — произнесла женщина, мило ему улыбнувшись.
— Где… я?
— Лежите на замечательном поле для квиддича. Вы помните матч Гриффиндор-Слизерин? — спросила медсестра, увидев, как он рассеянно кивнул головой.
— Что со мной… случилось?
— Великолепное падение. Знаете, Вы нас ужасно напугали. Смотрите, здесь Ваши друзья, — она указала на толпу студентов, собравшихся вокруг все еще лежащего ловца.
Он смущенно оглянулся и увидел, что рядом стоят Малфой, Забини, Нотт, Стефан МакНейр и другие слизеринцы, а с другой стороны — Рон, Джинни и другие члены команды, которые к его удивлению не выглядели сильно расстроенными тем, что он неподвижно лежит на земле.
— Рон, — пробормотал он, закрывая глаза, — мы ведь проиграли, да?
— Нет, Вы все равно ухитрились поймать снитч, не знаю, как Вам это удалось, — вместо Рона ответила медсестра.
— Да, но…
— И чем Вы недовольны, молодой человек? Уже много лет вы не проиграли ни одного матча. Вы же лучший ловец у слизеринцев за последние шесть лет!
Понадобилось несколько секунд, чтобы Гарри смог переварить услышанное, поразившее его как гром среди ясного неба. Побледнев, он спросил:
— Извините, но причем здесь Слизерин?
— Ах, ах, наш шутник! Даже рискуя жизнью, не можете остановиться. Но помилуй, о ком же еще мне говорить? Уже шесть лет подряд вы выигрываете кубок по квиддичу и кубок школы.
— Выигрывает кто?
— Выигрываете вы — слизеринцы!
— Но… но… я… не… — это было последнее, что смог произнести Гарри Джеймс Поттер, перед тем как потерять сознание.