Глупая. I часть

Перемены

Северус

      Я даже не знал, как мне лучше поступить. Наорать, лишить сотни баллов и вышвырнуть ее из кабинета, как когда-то Поттера?

      Тогда я чувствовал себя гораздо хуже, чем сейчас. Ведь вопрос касался моего уязвлённого самолюбия и действительно постыдных воспоминаний из детства. А сейчас я пусть и был зол на гриффиндорку, но все же гораздо больше разочарован в ней. Почему-то каждый раз я представляю ее лучше, чем она есть на самом деле.

— Прочитали что-то интересное, мисс Грейнджер? — сквозь зубы прошипел я, подойдя к ученице почти вплотную и подняв перед ее лицом письмо.

— Я не читала ничего, сэр, — она, наконец, подняла глаза на меня, игнорируя конверт.

— Вздор! — рявкнул я, испытывая отвращение к ее попыткам отвертеться. — Я разочарован, мисс Грейнджер!

      Девушка зло сощурилась и гордо расправила плечи.

— Почему бы вам не проверить, лгу я вам или нет? — предложила она. Ха! Неужели она думает, что я буду тратить своё время, проверяя очевидное?

— Ни к чему, — я зло усмехнулся на ее слова. — Я и так увидел достаточно.

— Вы ошибаетесь, сэр! — выкрикнула она, перебивая меня и делая шаг вперёд.
Вздёрнув бровь, я не отодвинулся, хотя все во мне и кричало, что девушка явно нарушает необходимую между учителем и ученицей дистанцию.

— И вы готовы любезно предоставить мне свой разум, чтобы я увидел все произошедшее своими глазами, не так ли? — прорычал я. — Не боитесь, что я увижу больше, чем следует?

      Грейнджер замялась, но упрямо помотала головой.

— Не боюсь, я уверена, что вы отличный легилимент и не станете так поступать, — голос ее с каждым словом звучал все менее уверенно, — сэр.

— Как вы, например, — я открыто насмехался над ней. — Что мне мешает отплатить вам той же монетой, мисс Грейнджер?

      Она промолчала. Лишь сжалась и опустила голову, словно признавая мои слова.

— Вот видите, неприятно, когда кто-то может себе позволить ворваться в вашу личную жизнь, — произнёс я. — И заметьте, я не делаю этого без вашего разрешения, мисс Грейнджер.

      Девушка продолжала молчать: оправдываться бессмысленно, настаивать на легилименции страшно, сказать нечего. Вот она — гордость Минервы Макгонагалл.