Дар крови

Часть 1

Жизнь — это только тень, комедиант, паясничавший
полчаса на сцене и тут же позабытый;
это повесть, которую пересказал дурак:
в ней много слов и страсти,
нет лишь смысла.

Уильям Шекспир, «Макбет»

Париж, Сен-Дени, 1895г.

      Неспешно прогуливаясь по парижским улицам этим летним вечером, я поймал себя на мысли, что теперь уже совсем не узнаю это город. Город, в котором прошла моя юность, где я встретил первую любовь и впервые испытал предательство. Город, в своем средневековом монументализме застывший на века в моей памяти. Теперь столица Франции и ее жители, без устали бегущие куда-то с озабоченными лицами, напоминали бесконечный рой жужжащих пчел. Хотя поправлюсь. Сегодняшний Париж походит скорее на муравейник с ловко орудующими в нем муравьями. Они колготятся, ломают старое и возводят новое. Можно смело утверждать — этот древний город готов встретиться лицом к лицу с неумолимо наступающим 20 веком.
       Последний раз я посетил Париж проездом в 1832 году, во времена страшной эпидемии холеры, унесшей тогда жизни половины жителей города. Грязь и нищета на улицах, смердящая вонь и явный запах смерти- вот каким я запомнил Париж.
       После завершения Великой Французской революции и воцарения Наполеона, Франция стала крепнуть. Ее мощь на международной арене стала вновь расти. Численность крупных городов резко увеличивалась. Из пригородов и мелких поселений в Париж ринулись толпы крестьян и ремесленников в поисках лучшей жизни. Все хотели найти работу своей мечты в новой республике. И конечно, она непременно должна была быть в столице - в городе королей, где теперь, якобы, правил рабочий класс. Вопрос миграции, с которым раньше не встречалось правительство, был поставлен ребром. Численность горожан возросла практически в 2 раза, а размеры города и его комфортность не улучшились ни на грамм. Это послужило толчком к еще большей нищете в Париже. Люди были вынуждены ютиться в мелких комнатушках по несколько семей одновременно. Про различные удобства вообще не стоит упоминать — их не было вовсе. Улицы города, переполненные грязью и отходами, кишили насекомыми и крысами. Иногда стоило больших усилий перейти улицу, не испачкавшись. Ужасный смрад повис тогда в воздухе Парижа. Все это, конечно же, привело к вспышкам заболеваний. Сначала пришел туберкулез. За ним — холера, уносившая тогда жизни целых семей. Больниц не хватало, и люди умирали прямо на улице. Таков был Париж начала 19 века.
       Но что же я увидел теперь, теплым летним вечером 1895г? Блистающий и манящий город, полный огней. Теперь это уже были не те узенькие улочки, в которых мы так легко строили баррикады. На их месте появились широкие бульвары с просторными дорогами. Старые убогие дома-поселения были снесены, а на их месте возникли красивые здания с прекрасными квартирами внутри. Жемчужиной же этого новомодного убранства стало здание Оперы с его непередаваемой красотой, построенное по проекту молодого архитектора Шарля Гарнье. Эта роскошь не могла не взбудоражить даже самый хладный разум.
       По Сене взад и вперед спешили прогулочные трамвайчики. И, о чудо прогресса нового времени, метро! Шло строительство первой линии. Я уже слышал ранее об этом новшестве, но увидеть строительство столь грандиозного масштаба было поистине удивительно. Сам город расширился на 11 близлежащих Парижу общин и теперь представлял собой огромный мегаполис. Он зачаровывал своей красотой, манил к себе. Звал окунуться с головой в этот мир нововведений — посетить оперу или же ресторан, позабыв обо всех земных проблемах.
       Впрочем, Париж даже былых времен всегда привлекал меня. С теплотой вспоминал я свои детство и молодость, хотя их и нельзя было назвать столь же безоблачными, как сегодняшнее небо над Парижем. Но даже так, этот город оставался местом, где я родился, местом, где моя жизнь изменилась навсегда. По ощущениям, он не был моим домом, как Лондон. Скорее, он представал в моем воображении призрачным видением, цветастой шумной ярмаркой, куда родители водят детей на выходные или праздники.
    Я должен попросить у вас прощения за то, что так увлекся описанием города, но полагаю, это еще пригодится вам по мере ознакомления с моим рассказом. Теперь же мне самому стоит представиться.
     Зовут меня Армель Ранкур- Бриан. Я родился в 1764 г в Париже. И умер в 1790г, во второй год Великой Французской революции. И самое главное — я вампир.
    Полагаю, вы прочитали достаточно альманахов о существах, подобных мне. За долгие столетия мир наводнили множества сочинений, мифов, сказок о вампирах как о страшной нечисти и кровопийцах. Особое мое внимание привлек труд ирландца Брема Стокера. Ох, прошу прощения, его книга еще не издана. Но скажу я вам по секрету, ознакомившись с данной рукописью, чтиво очень занимательное. В своем романе сэр Стокер многое почерпнул из наших с ним долгих вечерних бесед в Лондонском клубе.
     Но не буду отвлекаться. Огромное количество слухов и поверий ходило среди людей о вампирах и их мире. Скажу честно — многое из этого полнейшая околесица, но есть и что-то более или менее походящее на правду. В любом случае, прочтя кипу всяких сказок, вы навряд ли поймете, кто такие вампиры. Часто я и сам не понимаю до конца, кто я такой. Но возможно, мой рассказ поможет нам всем разобраться чуть лучше в этом вопросе.
    Уверен, вы подумали, что сейчас я начну рассказывать вам историю своей жизни, поведаю трогательные моменты собственного человеческого бытия, а потом не менее душещипательный период становления вампиром. К сожалению, повествование мое не касается главным образом именно этих событий. Конечно, в дальнейшем, я еще буду упоминать себя, так как являюсь непосредственным их участником. А пока что даже не буду описывать свой внешний вид —  все это вы узнаете позже. Сейчас он не имеет ровно никакого значения.
    Должен сказать, что в мире нас — вампиров — не так много, как описано во многих источниках. Люди не становятся вампирами за свои земные грехи, и нас не посылают из ада нести зло человечеству. Как в прочем, добра мы также не совершаем. За редким исключением вампиры — это одинокие существа. Они не ищут компаний, не стремятся создавать общины. Хотя, на своем веку и кланы вампиров мне встречались, но об этом я расскажу позже. В общей своей массе вампиры одиноки. Часто они находят себе попутчика, тоже вампира, с которым затем образуют союз, перемещаясь по свету вместе. Однако, сразу уточню — союзы эти недолговечны. Вампиры слишком самостоятельны и закрыты для создания долгосрочных связей. Мне подобные не могут постоянно находится в обществе одного и того же существа. Но при этом, осознавая бренность жизни и бессмертие наших тел, быть в полном одиночестве также не представляется возможным. Поэтому вампир находится в постоянном поиске кандидата на составление этого тяжкого, но столь нужного товарищеского союза. Вдвоем, как говориться, любые проблемы решить проще.
    Вкратце опишу главные наши отличия от людей. Первое, и наверное, самое важное, это то, что мы питаемся кровью и не поглощаем обычную пищу. Да, мы пьем кровь людей, часто отнимая их жизни. Не могу сказать, что это самая приятная часть бытия вампира, но большинство из нас вообще не задумывается об этом, как о какой-то особенной проблеме. Такова наша пищевая цепочка.
    Второе, мы спим днем и бодрствуем ночью. Это действительно так. Мы не всегда спим в гробах, как гласят множество сказаний. Главное — полное отсутствие солнечного света. Он может убить нас за считанные минуты. Я часто переезжаю и возить с собой гроб считаю слишком хлопотным делом, поэтому сплю либо в земле, либо на кладбищах. Иногда я залезаю в надгробия в церквях. Да, крест и святая вода, как в общем-то и осиновый кол — нам не страшны. Мы отражаемся в зеркале, не многие из нас умеют летать. Самый слабый вампир обладает силой как минимум 3 человек, но с возрастом мы становимся сильнее. И мудрее. Хотя, это касается далеко не всех. Если ты не особо блистал умом при жизни, после смерти мало что изменится, и вероятно, ты будешь глупым созданием всю свою бесконечную жизнь.
    Итак, мы бессмертны, сильны, пьем кровь и живем при лунном свете.  Внешне же мы мало отличаемся от обычных смертных. Кожа вампира бледнее и отдает холодным оттенком, а температура нашего тела более низкая. Но могу сказать с уверенностью, слиться с толпой при желании довольно просто. Я годами жил среди людей, не вызывая подозрений. Но, к сожалению, мы не меняемся внешне с прошествием времени, поэтому рано или поздно место проживания приходится менять. Вот я и перечислил самые важные аспекты, которые вам стоит знать о нас на данный момент. Все остальное откроется по ходу повествования.
    Также я должен упомянуть особую связь между вампиром-создателем и его вампиром-детищем. Ее сложно описать словами, так как близкого эквивалента этому в человеческих чувствах мне подобрать сложно. Их связь непреодолима, а чувства едины. Вампир–создатель — это целый мир для созданного им еще неразумного существа. И тут я должен добавить одну немаловажную деталь. Связь длится до момента разрыва этой крепкой, как канат нити одним из вампиров. Чаще всего его инициирует создатель. В таком случае циркулирующий как единый организм союз вампиров прерывается на веке, и они освобождаются друг от друга. Причины просты — все те же обобщённость и спорная жажда свободы. В редких случаях, даже после разрыва связи, она остается между вампирами в менее выраженной форме. Еще раз подчеркну, что такое происходит нечасто.
    Итак, с чего лучше начать мой рассказ? Как упоминалось ранее, умер я в 1790г. В те времена в Париже творились ужасные, но в то же время великие дела. Мне было двадцать шесть лет. Я был молод, горяч и рвался на баррикады. Впрочем, о них я тоже расскажу позже.
      Как у любого вампира, у меня был создатель. Звали его Вестер Хантли. Если быть точнее, у этого человека было длинное красивое имя, коим он часто хвастался. Но и этот факт сейчас не важен. Вестер создал меня и стал моим спутником на первые 40 лет. Мы вместе путешествовали, в конце концов обосновавшись в Лондоне, организовав, как я упоминал выше, тот самый необходимый вампирам союз. К сожалению, он не просуществовал долго. По прошествии четырех десятилетий, я покинул своего создателя и отправился в самостоятельное плаванье. Вестер не был в восторге, но вынужден был отпустить меня, как птенца, оперившегося и жаждущего вылететь из гнезда. Тогда казалось, я искал новых впечатлений и бурю эмоций, свободы и дерзких поступков, в которых меня всегда ограничивал Вестер. В том момент наша связь была разорвана безвозвратно.
      Покинув общий с Вестером дом в Лондоне, я ринулся покорять мир. Пропутешествовав по дальним странах в течении первых лет тридцати, я проехал через всю Азию и Америку, но в конце концов вернулся в Европу. Все было до обидного просто. Через некоторое время я, как и все вампиры, ощутил бесконечное одиночество. Оно съедало меня изнутри, не давая сконцентрировать мысли. В тот момент я и решил вернуться к своему создателю. Вестер немного поворчит, но непременно примет меня обратно. Так думал я тогда и с чистой совестью отправился в Лондон, в наш дом на Кинг кросс.
      О, это был поистине величественный особняк начала 18 века с богатым убранством внутри и модным фасадом снаружи. Персидские ковры, привезенные специально из Индии под заказ, которыми были устланы все полы. Потрясающая лестница в гостином зале, с отделкой из красного дерева. Над ней красовались ряды семейных портретов древнейшего рода моего создателя. Я часами представлял Вестера, все так же невозмутимо сидящего в своем обитом красным бархатом кресле. Он читал очередную умную книгу и не спеша переворачивал страницу за страницей. От столь яркого ощущения скорой встречи я был воодушевлен как никогда, а в сердце воцарилось пусть и недолгое, но спокойствие.
      Вернувшись в скором времени домой, я в полной мере осознал, насколько был наивен, ожидая встретить там Вестера. Поверенный Хопкинс, которому был поручен наш дом, рассказал мне, что господин Хантли покинул особняк около 30 лет назад, то есть сразу после моего собственного ухода. Все дела были переданы мистеру Хопкинсу до возвращения хозяина или его наследников. Мистер Хопкинс почил в прошлом году, и ведение дел перешло к его сыну – мистеру Хопкинсу младшему, коим и являлся молодой человек, встретивший меня на пороге. Еще более меня удивили документы на дом, которые предоставил поверенный. В них говорилось, что особняк теперь принадлежал мне, а не Вестеру. В графе владельца больше не красовалось его длинное пафосное имя. Все эти перемены, скажу вам по совести, повергли меня в шок. Несколько следующих ночей, разгуливая по Лондону в поисках новых жертв, я пытался прийти в себя, раздумывая, что все это могло означать. Вестер был умным уравновешенным человеком. Он очень трепетно относился к наследию своего благородного рода. Мой создатель всегда оплачивал все мои счета и покупал все, что мне заблагорассудится, но никогда речи не шло о передачи имущества в мою собственность. Это ставило меня в тупик.
      Через несколько дней, поздним осенним вечером, мистер Хопкинс-мл. вернулся вновь, чтобы передать мне остальной пакет документов на некоторые другие владения Вестера. Как оказалось, он отписал мне не только этот особняк, но и дом на Тоттенхэм- Корт-Роуд, а также замок в Шотландии. Я и так был не беден, но теперь мое состояние приумножилось в разы. Все это заставило меня почувствовать ужас впервые за долгое время.
      Я быстро спровадил поверенного и вернулся к обдумыванию последних событий. Что такого приключилось в мозгу Вестера? Полагаю, я был не лучшей компанией для него, но все же, он сам выбрал когда-то именно меня. Зачем передавать в мою собственность столько владений?
      В раздумьях я провел не один час, но в итоге понял лишь одно— мне придется смириться с мыслью, что создателя рядом больше нет. Какое-то время, в глубинах моего сердца, теплилась надежда. Узнав, что теперь я снова живу в нашем старом доме, Вестер обязательно придет. К сожалению, и через неделю, и через год, этого не случилось. Мое одиночество семенем глубоко прорастало в душе, своими корнями нанося тяжелые кровоточащие раны. Самым же болезненным оказалось житье в этом доме. В доме, с которым было связано так много наших воспоминаний.
       А в один прекрасный день я понял идею Вестера. Она была крайне жестока. Создатель мстил за мой уход и нашу разорванную связь. Возвышенно, по-аристократически, без скандалов. Вестер наказал меня. Все то время, что я провел в путешествиях и погоней за новыми ощущениями, я ни разу не задумывался о своем будущем, наивно полагая, что, если мне понадобится помощь или совет, Вестер окажется рядом и подставит плечо. Мы же были отличными напарниками. Он всегда был ответственным создателем и заботился обо мне. Почему же сейчас что-то должно поменяться? Да, я ушел, но ведь всегда можно вернуться.
    Таковы были мои суждения в то время. Теперь же я в полной мере осознал свою никчемность и глупость. Своевольный характер сыграл со мной злую шутку, открывая путь к вечности и свободе — к чему я так стремился ранее.
    День за днем я проживал до боли похожие дни — в светлое время суток крепко спал в подвале дома, ночью гулял по городу в поисках пищи. Хочу упомянуть, что убийство человека совсем не обязательное условие для испития его крови. Если только ты сам не хочешь смерти жертвы. Самое главное — вовремя остановиться, не доводя до того рокового момента, когда сердце перестает биться от огромной кровопотери. Именно поэтому так важно не голодать и питаться каждый день. В таком случае, у тебя хватит силы воли оторваться от столь притягательной вены человека раньше, чем он испустит дух. Конечно, среди нас есть и закоренелые злодеи, которые получают удовольствие от факта убийства смертных. На мой взгляд это жестоко, но каких- либо запрещающих делать это правил у вампиров нет. Поэтому люди достаточно часто умирают от наших клыков. Я же отношусь к своим жертвам гуманно, и в большинстве своем после нашей встречи они уходят на своих двоих.
    Вернусь к своему повествованию. Итак, я бродил ночами и утолял свою жажду крови, но это не помогало заполнить внутреннюю пустоту. Гнетущие мысли порабощали ум, а чувство одиночества обещало превратиться в огромную черную дыру в моем сердце. Тогда в поисках утешения я решил уехать из Лондона. Несколько лет я колесил по Англии, Ирландии, Шотландии, но старательно обходил места, которые мы посещали вместе с Вестером. На второй год скитаний в Ирландских лесах я встретил нескольких вампиров, на первый взгляд достаточно приятных в общении. Какое- то время мы прожили в доме, который я снял для нас в Эдинбурге. В тот момент,  мне показалось, что одиночество отступает, и я могу вздохнуть спокойно. Ночами мы вместе охотились, а потом часами сидели за чудесными беседами у камина.