Ты играешь с огнём, девочка [ЗАВЕРШЕНО]

Глава 5. Определение жалости

Жалость... чувство сочувствия и печали, вызванные несчастьем или страданием другого. Жалость... Сопереживание чужому горю, терзаниям или несчастью. Жалость... Сочувствие и понимание к кому-либо в несчастье или сложной ситуации.
Не имело значения, какое определение слова вы бы выбрали, все они точно описывали чувства, которые Драко хотел вызвать у Гермионы. Он знал, что «письмо его отца» - это как раз то, что нужно. Оно должно было стать его козырной картой, поскольку он хотел полной победы в этом пари, чтобы стать капитаном команды, и, о да, он также желал посмеяться над глупым лицом грязнокровки, когда он скажет ей, что она была не более чем пари для него. Жалость была идеальным способом затащить грязнокровку в постель.
Ему будет так приятно пнуть ее, когда она упадет к его ногам. Она заслужила это. Она заслужила этого больше, чем любой другой, кого он когда-либо использовал. Почему? Почему? Ну, это было просто. Потому что она была грязной маленькой магглорожденной, вот почему. Она была отбросом Магического мира. Чем-то, что ты обычно выбрасываешь, когда уже попользовался этим, а именно так он и собирался с ней поступить.
Ему пришлось потратить все время, пока он шел из Астрономической башни в свою спальню, чтобы убедить себя в этом... Это и было причиной того, почему он был столь рассержен. Потому что на самом деле... все было совсем не так. Никогда в жизни никто не смел отвергать его... При любых обстоятельствах и в любой форме. Ни одна девчонка ни смела его отталкивать, когда он решал, что ей достаточно повезло быть осчастливленной прикосновением его губ. Что она о себе возомнила? Так отталкивать его... Отталкивать его, когда он действительно захотел поцеловать ее, когда он хотел почувствовать вкус ее губ, прижатых к его губам.
Поцелуй не был достижением чего-то, не был компенсацией; он был мгновением. Мгновением, которое она разрушила. Каменная стена, которую его отец помог ему выстроить, разрушилась в ту же секунду, как встретились их губы... но когда она оттолкнула его, ужасное чувство вновь уныния захватило его, стена вернулась на свое место, и он с новой силой возненавидел ее.
Ее волосы снова стали для него лишь отвратительной нерасчесанной массой, а отсутствие макияжа и помятая юбка показывали, какой непривлекательной она на самом деле была.
Многие вещи Драко Малфой умел делать в совершенстве. Умение убеждать себя в ложности своих истинных чувств было одним из них, и к тому времени, как он достиг Слизеринской гостиной, Гермиона Гренджер вновь стала не более чем объектом пари, и он надменно поднял голову, входя в слабо освещенную комнату.
Единственным освещением в комнате был небольшой огонь в камине, и теплое мерцание пламени притягивало его к себе. С минуту он стоял около двери, просто наблюдая за танцем пламени, почти облизывающего камень, как будто зовя его, настаивая подойти к нему ближе. Его тело, казалось, превозмогло разум, и через мгновение он сидел в одном из кресел с высокими спинками напротив камина. Слегка склонив голову в сторону, Драко смотрел на огонь, а его глаза постепенно теряли фокусировку, как будто он был под гипнозом. Тепло от горящего огня растеклось по нему, словно успокаивающее шерстяное одеяло, и постепенно его голова стала клониться набок, а его глаза медленно закрылись.

***
Драко казалось, что прошло лишь несколько минут, когда он вдруг почувствовал руку, мягко ласкающую его щеку, и неосознанно потянулся ближе к этому нежному прикосновению. Мягкие пальцы этой руки вскоре уже были на его губах, и он легонько поцеловал каждый палец, которым рука проводила по его губам. Она наклонилась над ним, ее волосы щекотали его щеку, и он призрачно улыбнулся, вдыхая аромат, который достиг его носа мгновение спустя. Это был запах женщины, и когда она села на него сверху, он положил свои руки на ее округлые бедра.
- М-м-м... - промурлыкала она, едва касаясь своими губами его губ.
Улыбаясь, он притянул ее ближе, вытягиваясь вперед, чтобы расстояние, разделяющее их, исчезло. Как только их губы прижались друг к другу, он слегка раскрыл свои. Ему казалось, что уже целую вечность он мечтал вкусить ее сладкого сияния. Его голова кружилась, словно он находился в высоте... Она была его наркотиком, он не мог без нее жить. Она была его слабостью, он мечтал о ней...Звук ее имени, перекатываясь на его губах, был бы как мед, если бы мед мог говорить. И он произнес его.
- Гермиона... - он не мог больше сдерживаться, ему необходимо было вкусить ее, попробовать этот наркотик. Он успел лишь провести своим языком по ее губам, когда она откинула голову назад.
Что-то было неправильно... все должно было быть совсем не так... и внезапно он понял. У девушки на губах не было помады, но он не мог понять, что за вкус это был... он только знал, что это была не земляника, не такая сладкая. Он медленно приходил в себя, его губы начали складываться в недовольную гримасу... Эта девушка, сидевшая у него на руках, кто бы она ни была, не была девушкой, которая явилась ему во сне. Сладкий дразнящий аромат сменился запахом дешевых духов, и он слегка приподнял нос, прежде чем открыть глаза...

***

Гермиона внутренне проклинала себя, возвращаясь в Гриффиндорскую Башню. Она всегда гордилась своей сообразительностью, но то, что она сделала, было настолько, ну... глупо! О чем она только думала? Она сказала Малфою в лицо, что не видела того письма, а затем она проболталась о своей лжи прямо перед ним. И теперь он знал, что она солгала, и он больше никогда не захочет с ней говорить снова. Снова все будет по-старому. Он будет насмехаться над ней в коридорах, обзывать ее, как только представится такая возможность, и будет всеми силами отравлять ее жизнь.
Если бы кто-нибудь несколько часов назад сказал Гермионе, что Драко Малфой больше никогда не захочет с ней разговаривать, она бы, наверное, вздохнула с облегчением и запрыгала по комнате, но теперь... она, честно говоря... была немного разочарована. «Глупая, глупая Гермиона...» - приговаривала, нахмурившись, Гермиона, идя по коридору, ведущему в Гриффиндорскую гостиную. Столько мыслей роилось у нее в голове, что ей потребовалась целая минута, чтобы вспомнить пароль. Наконец она прошла через проем портрета Полной Дамы.
Портрет со скрипом отодвинулся, и она вздохнула, входя в слабо освещенную Общую комнату. Огонь, который еще потрескивал в камине, когда она уходила, превратился теперь догорающую золу. Она не стала зажигать свет, не желая никого беспокоить, а просто пошла в комнаты девушек. Гермиона никогда не любила темноту. Она нервно облизала губы, нащупывая путь. Положив руку на спинку кресла, она осторожно обошла стол, и когда до ступенек оставался всего шаг... Хрясь – она врезалась во что-то или... в кого-то.
- Ой! - прошептало что-то... или кто-то. Гермиона, однако, не услышала этого, поскольку в этот самый момент пронзительно закричала и, отпрыгнув назад, больно наткнулась на маленький стол, который только что обошла. Она крепко схватилась за край стола и, учащенно дыша, попыталась сориентироваться в темноте.
- Какого черта ты тут делаешь? - спросил Рон все тем же шепотом, потирая бок, куда пришелся основной удар Гермиониной книги.
Гемиона закрыла на мгновение глаза и издала вздох облегчения, а затем снова открыла их. Глаза ее уже привыкли к темноте, и она смогла разглядеть фигуру человека, стоящего перед ней. Она догадалась, что это был Рон; и не только потому, что узнала его голос, но и потому, что человек этот был аж на восемь дюймов выше, чем она. Волосы, отливающие в лунном свете характерной рыжиной, окончательно утвердили ее в том, что перед ней стоял Рон, и она почувствовала себя очень глупо из-за того, что так испугалась, столкнувшись с ним.
Когда ее дыхание нормализовалось и она немного успокоилась, ее глаза вновь сузились, но на этот раз совсем не из-за того, чтобы что-то разглядеть в темноте.
- Что я здесь делаю? Что ТЫ здесь делаешь? Затаился в абсолютно темной Общей комнате в десять вечера. Она остановилась, услышав, как он недоверчиво фыркнул. Ее брови взлетели вверх, она отпустила стол и даже не заметила, как уперла руки в бедра. - Ты находишь это забавным?
- Десять часов вечера...? Гермиона, с каких это пор гриффиндорцы стали ложиться спать в 10 часов? Кстати, уже больше одиннадцати, и я вовсе не затаился, а ждал тебя... - Поначалу голос Рона был переполнен сарказмом, но к концу предложения он смягчился, и она была уверена, что если бы могла его видеть получше, то разглядела бы румянец на его щеках.
Она замолкла. Уже больше одиннадцати? Как такое могло произойти? Она не могла провести с Малфоем целых два часа... или могла? Она опустила глаза, но когда Рон опять заговорил, посмотрела на него.
- Ты... ты ушла в библиотеку в девять, а затем... когда пробило одиннадцать, и ты все еще не вернулась, я просто... я начал беспокоиться. Я поднялся вместе с Гарри в спальню, но не смог заснуть. Поэтому я только что спустился и как раз собирался пойти в библиотеку и поискать тебя, - сказал он, пожимая одним плечом.
Хотя он и не мог ее видеть, глаза Гермиона расширились. Что бы она делала, если бы Рон спустился в библиотеку и обнаружил, что ее там нет? Прикусив губу, она выдавила слабую улыбку.
- Это очень мило с твоей стороны, Рон, но, правда, у меня просто очень много домашней работы. Я потеряла счет времени. Тебе не стоит обо мне беспокоиться... Я имею в виду, если я еще буду возвращаться поздно из библиотеки. Пойми, это значит лишь то, что у меня много домашней работы... В этом году профессора просто завалили меня ею, клянусь тебе, - тихо засмеявшись, Гермиона наклонилась, чтобы поднять книгу, которую уронила, когда врезалась в Рона.
Рон только медленно кивнул, не отрывая от нее глаз, пока она поднимала свою книгу.
- Да, я понимаю... Но Гермиона, еще ведь только ноябрь... и если домашняя работа отнимает столько времени, может, тебе просто бросить один или два курса.
Прижимая книгу к груди, Гермиона отрицательно покачала головой.
- Нет. Ни за что. Я уже бросила несколько курсов, чтобы мне не пользоваться маховиком времени, и я больше не собираюсь ничего бросать. Кроме того, я люблю делать домашнюю работу... ты же знаешь.
Фыркнув, Рон снова кивнул.
- Да-а-а, ты всегда была немного со странностями.
Закатив глаза, Гермиона чуть ухмыльнулась и прошла мимо него в свою спальню.
- Спокойной ночи, Рон, иди поспи хотя бы немного. Ведь сегодня еще только четверг, и у нас завтра уроки, а тебе нужно хорошо выспаться, - приостановившись на лестнице, она посмотрела на него через плечо. - Это научно доказанный факт, что человек не может хорошо учиться без достаточного количества сна. Недостаток сна равняется недостатку учебы, без должного сна твой усталый мозг просто откажется воспринимать новую информацию.
С притворно раздраженным вздохом Рон закатил глаза и повернулся, чтобы смотреть ей в лицо, когда она поднималась по лестнице (*как-нибудь на досуге попробуйте проделать все их манипуляции с глазами. Заранее вам сочувствую.  - прим. пер.*).
- Ты говоришь обо мне так, словно я какая-то гигантская губка с рыжими волосами.
Гемиона тихо хихикнула, открывая дверь.
- Надеюсь, мне это не приснится, - пошутила она и, еще раз улыбнувшись ему, бесшумно закрыла за собой дверь.
Рон улыбнулся в ответ, затем опустил взгляд и, когда дверь закрылась за ней, грустно вздохнул. С минуту он стоял в тишине, размышляя, потом повернулся и неохотно пошел в сторону спален мальчиков. Он прошептал «спокойной ночи, Гермиона» и вошел в спальню.

***
Глаза Драко расширились, когда он увидел. Панси Паркинсон уставилась на него сверху вниз, сильно смахивая на быка, перед которым помахали красным флагом. Ее глаза горели недобрым огнем, губы презрительно растянулись, а челюсти были плотно сжаты.
- Как – ты – только что –назвал - меня...? - прошипела она сквозь зубы. Ее голос сочился ядом.
Ну и как он будет выкручиваться? В смысле, если без кастрации и ритуального повешения... Громко вздохнув, Драко закатил глаза и попытался подвигаться, придавленный ее бедрами.
- Я никак тебя не наз...
- Я абсолютно уверена, что слышала, как ты назвал меня «Гермиона», - уже спокойнее произнесла Панси, отодвинувшись от него и сложив руки на груди (кстати, довольно большой!).
Драко терпеть не мог, когда его прерывали. Больше всего на свете он ненавидел, когда его прерывали на полуслове. Она уже давно должна была усвоить это. Стиснув зубы, он встал с кресла.
- Во-первых, молчи, когда я говорю. Во-вторых, я никак тебя не называл. У тебя, похоже, слуховые галлюцинации.
Панси вскрикнула, свалившись с его колен, когда он встал. Она приземлилась с громким «бум». Сощурившись, она встала, чтобы посмотреть на него. Она терпеть не могла, когда он так поступал – говорил с ней, будто она ребенок. Почему он обращался с ней, как с глупым ребенком? Не сознавая того, что она ужасно противоречила себе тем, что состроила недовольную гримасу, Панси перевела взгляд на его глаза, когда он говорил. Когда он закончил, она присела и снова скрестила руки на груди.
- Мне ничего не послышалось, - сказала она надуто. Она все еще отказывалась посмотреть на него, а вместо этого сфокусировала свой взгляд на его коленях.
- Да пожалуйста, - саркастически выплюнул он и обошел ее, направляясь в свою комнату. – Ну, сладких снов тебе, Гермиона, увидимся утром. – произнес он голосом, полным сарказма. Внезапно она схватила его за ногу. Споткнувшись, Драко поспешил схватиться за кресло, чтобы удержать равновесие. Когда он обернулся через плечо, его взгляд выражал досаду и раздражение.
- Какого черта ты делаешь? - прошипел он и затряс головой, пытаясь в это же время выпрямиться.
Она обхватила его ногу и удерживала ее. Она ненавидела, когда ее парень сердился на нее.
- Малыш, прости меня... - начала она жалобным голоском, прижавшись головой к его ноге. Хотя глубоко внутри она все еще была уверена, что он назвал ее именем грязнокровки, она убедила себя, что на самом деле это было лишь невнятным бормотанием, которое лишь по случайности заканчивалась созвучно с именем «Гермиона». – Ты простишь меня?.. - она перевела взгляд своих темных глаз на него и повернула голову, чтобы поцеловать его ногу сквозь брюки.
Снова сжав челюсти, Драко попытался освободить свою ногу из ее хватки.
- Ладно, мне плевать, только пусти.
Вздохнув, она все-таки отпустила его ногу. Используя теперь уже сводные руки, она оттолкнулась, и, соблазнительно улыбаясь, встала перед ним.
- Теперь, когда мы это уладили, почему бы тебе снова не сесть в кресло... Ее голос вновь стал похож на мурлыканье, и она легонько толкнула его к креслу.
Он взял ее за запястья и посмотрел ей в глаза.
- Панси...
- Мммм...? - тихо хихикнула она, ее нога проскользнула между его ног; она вытянулась и начала лизать и мягко покусывать его шею.