Гарри Поттер и Повелитель Дементоров

Глава 6. К слову о символистах

Вечером зельевар вновь просматривал записанный стих, сидя в преподавательской.
– Увлекаетесь поэзией, Северус? – неожиданно раздался из-за спины голос Люпина.
Снейп инстинктивно закрыл свиток от глаз коллеги, однако, подумав, показал ему:
– Нет, шифровками. Узнаете манеру изложения мыслей?
Судя по тому, как Люпин скривил губы, едва взглянув на лист пергамента, он с первой же строчки понял, кто автор. Зельевар отдал свиток и принялся наблюдать за дальнейшими метаморфозами его лица: сперва оно стало удивленным, затем – удрученным; оборотень нахмурился, шевеля губами, и вконец помрачнел, возвращая листок Снейпу.
– С чего это он начал слать тебе стихотворные послания? – спросил он, усаживаясь в соседнее кресло. – На старости лет муза объявилась?
– Скорее, исчезла. Я про дементоров, разумеется. Вот он и принялся за рифмоплетство от безделья и одиночества. Какая же из Малфоя компания, если он еще кровохлебки не нюхал, и вообще прискорбно далек от обращения в дементора...
– А Дамблдор это читал?
– Не думаю, что он бы это оценил. Наш директор никогда не любил поэзию символистов.
– Самих символистов, видимо, тоже... – хмыкнул Люпин. – Вам удалось постичь глубинный смысл этого творения?
– Я почти все понял, кроме «остаемся два на два». У меня, конечно, есть некоторые гипотезы...
– Да чего ж тут не понимать, – усмехнулся оборотень. – В составе РСД на настоящий момент имеется двое полумертвых – это он с О'Рахилли, и двое никуда не годных – это мы с Малфоем... Конечно, это можно интерпретировать и по-другому, например: двое здесь, двое там; двое его не переносят, а двое симпатизируют; двое бывших сторонников Темного Лорда против двух противников... Но мне кажется, первоначальная концепция самая верная. А вообще, лучше спросите Рахилли. Если не объяснит – может, ему хоть стыдно станет. Хотя что-то мне подсказывает, что лучше ему пока про Уолтера не напоминать: еще убьет ненароком – а потом переживать будет...
Поняв, что большего из коллеги уже не вытянуть, Снейп решил последовать его единственному совету и отправился на поиски О'Рахилли.
Тот оказался на месте – в классе Военных действий, напротив него сидел Гарри.
– Что вы здесь делаете, Поттер? Почему не в гостиной? – вопросил Снейп.
– Я диктую профессору О'Рахилли результаты последних зачетов, сэр, – отчеканил парень.
– Долго вам еще? – нетерпеливо поинтересовался зельевар.
– Нет, последний остался, – ответил О'Рахилли, не отрываясь от списка, в которым делал пометки.
– Забини, Буллстроуд – сдали, – продолжил Гарри. – Крэбб – нет. Малфой... не сдал.
– Так что с Малфоем? – заметил его заминку преподаватель.
– У него что-то не ладится... Похоже, он не способен вызвать Анцерус...
– Ну, ладно, – принялся сворачивать список Рахилли. – Но если узнаю, что вы ставите зачеты незаслуженно...
– Профессор, – прервал его студент, – во-первых, если бы я их просто так ставил, давно ходил бы свободный. А во-вторых... вообще-то, время позднее, а вас, кажется, ожидает профессор Снейп.
– Идите, Поттер, спите дальше, – милостиво махнул рукой преподаватель.
Гарри не заставил долго себя ждать.
– Ты по какому делу, Вер? – спросил Рахилли, осторожно поднимаясь со стула.
– Да так, есть одна мелочь... Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался зельевар прежде всего.
– Да ничего, жизнь спокойная, как у Дракулы в гробу – все зачеты я этим юным дарованиям перепоручил.
– Дарованиям?
– Представь себе. Эти детки – не то, что мы с тобой в их возрасте, эти на слово всякой ерунде не верят, – Рахилли покачал головой. – Будь мы с тобой такими же, глядишь, все бы и обошлось...
– Это у них от лени, – предположил зельевар. - А тараканов в голове и у них хватает.
– И за что ты их так не любишь, не понимаю? – развеселился преподаватель Военных действий. – Славные дети...
– Не хочешь ли ты, часом, продолжить педагогическую деятельность?
– Почему бы нет? – пожал плечами Рахилли, устраиваясь на столе, с которого по одному начали сваливаться различные предметы.
Северус не знал, что на это ответить. Все шло к тому, что его друг и вправду пополнит и без того чокнутый преподавательский коллектив Хогвартса.
– А что, тут неплохо, – продолжил развитие своей мысли профессор. – А насчет студентов, то тут главное, что им лучше, чем мне, удается найти общий язык с однокурсниками, внушая им всю важность своевременной сдачи зачетов.
– А кто вообще подсказал тебе эту идею? – Снейпу пришла в голову мысль, что, возможно, имеет смысл опробовать этот метод на своем предмете.
– А кто у нас главный любитель спихивать свою работу на других?
– Люпин, что ли? Похоже на него... – рассеянно заметил Снейп. – А ты все-таки присядь.
– Да что случилось-то? – встревожился Рахилли. – Ты отравил меня за завтраком, потому что Министерство магии собиралось выдать мне орден Мерлина второй степени? А потом узнал, что не дадут, и раскаялся?
– Что ты мелешь, Гарри, – поморщился зельевар. – Просто я получил послание. Возможно, тебе стоит на это взглянуть. – Он протянул другу кусок пергамента.
О'Рахилли внимательно прочитал его содержание, а потом аккуратно разорвал плотный листок напополам и положил перед Снейпом.
Тот, нимало не смутившись, заявил:
– Это всего лишь копия.
– Дай сюда, – потребовал преподаватель Военных действий.
– Нет, ты опять испортишь пергамент.
– Возможно, – кивнул Рахилли. – А если серьезно, лучше вовсе опустить эту тему.
Профессор Снейп не хотел. Но все-таки рискнул спросить:
– Объясни, почему ты даже слышать о нем не желаешь?
– Если гибель моей семьи не кажется тебе достаточной причиной, то я уж не знаю, какие еще привести доводы. – Голос Рахилли зазвучал холодно и отчужденно.
Зельевар почувствовал себя крайне неуютно, но решил довести разговор до конца:
– Для него самого нелегко было пережить случившееся. Он тоже потерял свою семью. Родителей, жену и ребенка.
– О, несомненно, – саркастически отозвался Рахилли, – но дементоры тут же исцелили от тоски по ним, окружив его нежнейшей заботой и участием. – Помолчав, он продолжил спокойнее: – Я не виню его в смерти родных. Хотя это он виноват.
Снейп усмехнулся про себя – логика его друга всегда казалась ему чем-то непостижимым.
– Ему просто не стоило жениться на Эниде. И он это знал. Но думал только о себе, о своих желаниях, ни секунды не помыслив о чьей-то безопасности. То, что он загубил свою жизнь – его личные проблемы. Но то, что он вслед за этим принялся за чужие – по меньшей мере, чудовищный эгоизм. По большей – преступление. Не мне карать его, поэтому я надеюсь, что никогда больше не встречу Рафферти. Иначе соблазн не дать ему испортить еще чью-то жизнь будет слишком велик.
Тут профессор понял, что дальнейшее продолжение разговора не даст никаких положительных результатов, и поспешил откланяться, пока негодование его друга со злого гения его семьи не перешло на самого зельевара.
_____________________
Следующим утром Гарри проснулся под бледными лучами январского солнца в великолепном настроении, и ни должники, ни зашифрованные послания не могли его омрачить. До завтрака оставалось целых полчаса, которые можно было посвятить валянию в постели и неспешным размышлениям о превратностях судьбы. Надумавшись и насытившись, Гарри прибыл в класс Военных действий, отметив, что, похоже, Рахилли перенял у Люпина умение неизменно выглядеть тяжелобольным.
На перемене выяснилось, что матч между Гриффиндором и Слизерином состоится в ближайшие сроки. Пользуясь этим, Рон заявил подруге, что с напряженным графиком тренировок ему теперь не до зачетов.
– Ну, он у меня попляшет после матча... – высказалась та.
Гарри время от времени косился на Малфоя, выискивая в нем сходство с Дурслями, и все больше утверждался в том, что видит в нем черты своих псевдо-родственников: чего стоил один полет фантазии, выражавшийся у тети Петунии в менее художественной форме, но неизменно приписывающий их соседям и знакомым космические злодейства.
Намучившийся со своими предположениями и не вполне понятый друзьями, Гарри наконец решил посоветоваться с тем, кто хотя бы непосредственно знал его мать. Выслушав его, Люпин глубокомысленно изрек:
– Знаешь, Гарри, с этими родственными связями фестрал ногу сломит...
– Даже магглы в состоянии выяснить такие вещи, – не унимался Гарри. – Неужто за века развития магии волшебники не придумали ничего подобного?
– Существует такая вещь, как реестр магических фамилий... С помощью него можно выяснить все, касающееся родственных связей. Это большая редкость, но один из них, вроде как, должен храниться в кабинете у Дамблдора. Но, честно говоря, я никогда его в глаза не видел.
Гарри порадовался, что ему удалось столь быстро раздобыть информацию у друга отца. Правда, он подозревал, что сам магический артефакт заполучить будет отнюдь не так просто. Тем более, что по причине кражи документов из архива он уже, наверно, вызвал особое к себе внимание... Может, ему стоит, не таясь, подойти к директору и попросить ознакомиться с реестром? Что в этом может быть противозаконного... Но Гарри почему-то был убежден, что Дамблдор что-нибудь придумает, лишь бы не дать студенту залезть в этот бесценный документ. Разумеется, для пользы ученика, а то еще обнаружит там что-нибудь... огорчительное.
За ужином Гарри был крайне задумчив и даже не разгонял тех, кто пытался сдать ему зачеты, попросту их игнорируя. Глядя на него, даже Гермиона забеспокоилась:
– Что это с тобой? Это из-за того, что Беллатриса – твоя тетя?
– Если бы я мог знать это наверняка, – вздохнул парень, – а то тут и Беллатрисы не дождешься... Старых родственников я, получается, утратил, а новых не обрел...
– Не расстраивайся, лучше иметь никаких родственников, чем каких попало! – попыталась утешить его девушка.
– Знать бы еще, что их точно нет... И ведь есть выход: Люпин рассказал мне, что есть какой-то реестр, где записаны все родственные связи.
– Я и сама об этом подумывала... – заметила Гермиона. – Но вот только где его взять?
– Люпин сказал, что он есть у Дамблдора.
– Все-то он знает... – Студентка принялась ритмично постукивать вилкой по тарелке. – Впрочем, это неудивительно, ведь первый реестр был создан кем-то из директоров Хогвартса, он еще был деканом Рейвенкло. Они – специалисты по всяким странным штукам...
– Аваде Кедавре, например? – фыркнул Гарри, вспомнив О'Рахилли.
– Да, – обрадовалась Гермиона. – Ты знаешь, что это заклинание было разработано рейвенкловцем?
– А Круцио с Империо? – удивился ее друг.
– Империо – по-моему, тоже, а Круцио – нет...
– Слизерин?
– Хаффлпафф. Вот такие дела...
– А хоть один слизеринец хоть что-нибудь придумал?
– Не припомню, – пожала плечами девушка. – Впрочем, гриффиндорцы тоже этим не блещут.
– И все-таки, что нам делать с реестром? – вернулся к наболевшей теме Гарри.
– Придумай что-нибудь!
– Пробраться под плащом-невидимкой, используя Карту мародеров?
Гермиона фыркнула:
– Так и знала, что думать придется мне. Ты что, надеешься обдурить Дамблдора с помощью мантии-невидимки, которую от него же и получил? Надо придумать что-нибудь такое, чего не придет ему в голову...
– Ты хоть сама поняла, что сказала? – забеспокоился Гарри.
– А что, даже самые предусмотрительные люди всегда что-нибудь да упустят. При этом нередко именно в силу своей гениальности не догадываются о том, что очевидно для обычного человека...
– Тогда, может, спросим, что думает по этому поводу Рон? – предложил парень. – А то у меня есть некоторые сомнения относительно твоей негениальности...
Гермиона смерила его обиженным взглядом, но согласилась:
– Наверно, не помешало бы... Рональд, иди сюда! – окликнула она друга.
– Если ты опять начнешь про домашку, то так и знай, что мне скоро на тренировку, – тут же заявил тот.
– Удели-ка пару минут своим старым друзьям. – Девушка решительно усадила парня обратно за стол. – Придумай, как нам тайно проникнуть в директорский кабинет.
– Гермиона, ты что, спятила? – Рон попытался выскочить из-за стола, но друзья удержали его совместными усилиями.
– Тихо! – шикнул на него Гарри, так как Снейп, сидящий за преподавательским столом, уже обернулся в их сторону.
– Сейчас не об этом надо думать, а о чести факультета! – назидательно произнес Рон. – Которая зависит от предстоящего матча! А вы с Гермионой опять забиваете мне голову какой-то ерундой...
– Ты – пропащий человек, Рон! – заявила девушка.
Гарри же пробурчал:
– Вот возьму и запишусь в команду Слизерина! Сражаться за честь факультета...
– Было бы неплохо, – зевнула сидящая рядом Джинни. – А то Драко только и делает, что ворон считает.
– Он занимается высокой поэзией! – возразил Гарри. – И его можно понять: это же такая тоска – три часа над полем болтаться...
– На самом деле, перед нами стоит не одна проблема, а две, – продолжала гнуть свое Гермиона. – Проникнуть в кабинет директора и найти этот самый реестр.
– Ну, там не так уж много книг, а это, наверно, самая здоровенная.
– С чего ты взял, что он выглядит именно как книга? – возразила девушка.
– Позвольте узнать, молодые люди, – раздался рядом с ними саркастический голос профессора Снейпа, – что это вам понадобилось в кабинете директора?
Гарри мысленно поздравил себя с тем, что мракоборцем ему не быть как минимум по двум причинам: во-первых, вполне возможно, что он, даже если не вылетит из школы, уже никогда не оправится после того, что ему устроит профессор Снейп; а во-вторых, с таким уровнем бдительности ему в аврорах вообще делать нечего. Однако, собрав все свое мужество, он ответил:
– Я уже давно пытаюсь попасть к директору, профессор.
– Соскучились? – ехидно поинтересовался зельевар.
– Ну, вопросы разные возникли...
– Ладно, на правду, вроде, похоже... Действуйте, Поттер, – с этими словами он удалился.
Гермиона облегченно вздохнула:
– Видимо, он ничего толком не расслышал.
– Все он расслышал, – мрачно ответил Гарри. – Он что-то подозревает и хочет поймать нас на месте преступления.
– Почему он тогда вообще к нам обратился? – удивилась девушка. – Снейп мог бы подслушать и отойти.
– Поди пойми его... – задумался юноша.
– Может, он хотел нас предупредить? – нахмурилась Гермиона.
– Да ну? – удивился Гарри. – В таком случае он то ли ударился в религию, то ли головой...
– Даже если он хочет застукать нас в кабинете Дамблдора, ждать ему придется долго, – рассудила девушка. – Слушай, а может, тебе просто поговорить с директором? Мы сэкономили бы массу времени...
– Теперь мне все равно придется это сделать, я же сказал Снейпу – вот уж что-что, а это он проконтролирует. Но я подозреваю, что, узнав о нашем намерении заглянуть в реестр, директор, скорее всего, куда-нибудь его отошлет, и тогда не видать нам его, как ушей дементора.
– А ты не говори про реестр, просто расскажи о своих сомнениях. Если директор ничего не имеет против того, чтобы ты с ним сверился, он сам тебе предложит в него посмотреть. Поскольку вся школа знает, что ты безнадежно тупой, Дамблдор не догадается, что ты выяснил про реестр магических фамилий.
– А вдруг он понимает, что в глубине души я очень даже умный?
– Вряд ли, если учесть, что после стольких лет общения об этом не догадываюсь даже я.
– Умеешь ты меня ободрить... – буркнул Гарри.
___________________
Согласно совету подруги, этим же вечером он был у дверей кабинета директора.
– Заходи, Гарри, – послышался из комнаты дружелюбный голос.
Студент вошел, мимоходом удивившись, что ему в кои-то веки удалось застать Дамблдора в одиночестве. Хоть Гарри и нервничал в ожидании разговора, он не забывал осматриваться, ища глазами предполагаемый реестр. Из всех книг на полке его внимание привлекла одна: толстая, в коричневом переплете, с полустершейся надписью на корешке.
– О чем же ты хотел поговорить? – Директор ободрил ученика, который никак не мог оторваться от созерцания книжной полки.
Нехотя переведя на него взгляд, Гарри заговорил:
– Сэр, я очень благодарен, что вы согласились выслушать меня. Все это может показаться полной ерундой... – Под внимательным взглядом ясных глаз директора все, в чем он не сомневался минуту назад, и вправду представилось ему зыбким и неправдоподобным.
– Ерунды не бывает, Гарри, – мягко возразил Дамблдор. – Бывают лишь вещи, которым не уделяют достаточного внимания.
– Дело в том, что, когда мы на Военных действиях разбирали заклинание Анцерус Эритаре...
– Анцерус? – Директор нахмурился.
– Его самого, сэр. Мои результаты... превзошли результаты магглорожденного.
– Это не удивительно, Гарри, ведь твои родители – волшебники, – невозмутимо пояснил старый маг.
– Но ведь моя мать – нечистокровная волшебница, а при этом, Анцерус либо вообще не должен получаться, либо выходит слабым. Из этого следует, что на самом деле моя мать не может быть сестрой тети Петунии!
Дамблдор задумался.
– Значит, я не должен больше жить у Дурслей для поддержания защиты крови? – робко закончил студент.
– Все не так просто, мальчик мой, – вздохнул директор. – Анцерус – вовсе не аргумент в подобных вопросах. Видишь ли, это заклинание некогда было создано одним из сторонников Волдеморта, чтобы посеять вражду между чистокровными волшебниками и так называемыми грязнокровками. Я поинтересуюсь у профессора О'Рахилли, чем он руководствовался, включая это заклинание в программу.
Гарри пожалел, что завел этот разговор: похоже, он вновь невольно явился причиной очередных неприятностей для О'Рахилли... И если Снейп его обвинит, на сей раз это будет чистейшей правдой.
– И все-таки, сэр, – Гарри вновь обратил на себя внимание директора, – прежде не возникало сомнений в том, что моя мать – из семейства Эванс? Неужели никак нельзя узнать наверняка... – Студент судорожно пытался сообразить, как бы еще потоньше, но подоходчивее навести директора на предмет своего интереса.
– Почему же, такая возможность есть, – кивнул директор; он подошел к полке, на которой стоял приглянувшийся Гарри коричневый том. – Посмотри записи, касающиеся Лили Поттер.
Не веря своему счастью, Гарри склонился над страницей, на которой раскрыл книгу Дамблдор. Но изображенная там генеалогическая схема не слишком воодушевила его: Лили Эванс по-прежнему пребывала в лоне семьи тети Петунии, а вслед за ней следовал Гарри, потомок от брака с Джеймсом Поттером. Все упомянутые там даты рождений и смертей совпадали с представлениями студента. Несколько разочарованный, он закрыл книгу:
– Благодарю вас, сэр.
– Рад, что ты зашел, Гарри. Лучше избавиться от сомнений прежде, чем они дадут опасные плоды.
______________
Стоило Гарри выйти в коридор, как к нему подбежала Гермиона:
– Ну как?
– Похоже, я действительно параноик. И ты заодно.
– Что за приступ самоуничижения?
– Видел я этот реестр. Все как надо.
– Кому надо? – озадаченно переспросила девушка.
– Не мне, определенно. Никуда мне от Дурслей не деться... Даже даты совпадают.
– А как выглядел реестр?
– Такая толстая коричневая книга.
– И почему ты решил, что это был именно он?
– Ну, Дамблдор дал мне именно его... – В душе Гарри вновь зародилось сомнение.
– Понятно, – вздохнула Гермиона. – В этой ситуации радует одно: директор и вправду считает тебя безнадежно тупым.
– С чего ты взяла? – оскорбился Гарри.
– Он показал тебе гербовую книгу. Туда заносят всякие записи о перемене семейного положения волшебника и рождении детей. Она и в библиотеке есть, но никакими особенными магическими свойствами эта книга не обладает. В реестре не может быть дат, никто так и не додумался, как их туда заносить, он отображает только родственные связи.
– Ясно, – уныло отозвался Гарри. – И что теперь делать? Может, это все-таки домыслы – вот и директор сказал, что Анцерус служит только для запудривания мозгов, и о родственности по нему судить нельзя... – Перемежая свою речь вздохами, парень поведал подруге все, что рассказал ему директор, не утаив и возможных последствий этого разговора для О'Рахилли.
– Заклятье Анцеруса не предназначено для выявления родственных связей, это верно, – кивнула девушка. – Это всего лишь его побочный эффект. Мне кажется, Дамблдор неверно судит об этом заклинании, возможно, из-за сильного предубеждения против его создателя...
– Вообще-то, на месте директора я бы тоже был от этого субъекта не в восторге. – не преминул заметить Гарри. – Мне представляется, что по сравнению со своими бывшими коллегами профессор Снейп еще может считаться милым, душевным человеком.
– Нельзя судить о заклинании только по его создателю, – пожала плечами Гермиона. – Множество великих открытий были сделаны не самыми приятными людьми. Хотя, конечно, это спорный вопрос – имеем ли мы моральное право пользоваться заклинаниями, которые созданы врагами человеческого рода? Но знаешь, едва ли Уолтера можно причислить к их числу: если он когда-то и был Пожирателем смерти, то исключительно по недоразумению. Неприязни к магглорожденным в нем не больше, чем у Рона к собственной метле.
– Непонятная личность этот ваш Уолтер, – хмыкнул Гарри. – Может, он присоединился к Дамблдору, потому что забыл, на чьей стороне находится?
Гермиона ответила ему со вполне серьезным видом:
– В таком случае, лучше, чтобы он этого и не вспомнил.
____________________