Угрюмый художник

Chapter I. Тот, кто сидит за мольбертом.

Картины. Эти холсты, что имели в себе мир художника заставляли Ривая чувствовать себя живым. Свое дерьмо в жизни, как и студенческое, он глотает молча. Плохие результаты по тестам с не интересных ему же пар, и так же похвала учителей, что проверяли набитые руки практикантов.

Он не был ярым фанатом учебы, и присутствовал лишь на важных темах. Ханджи Зое, лучшая подруга Аккермана, часто заходила к нему в гости помочь с чем либо, хотя последний её даже не приглашал.
Если сосчитать за первый семестр, то Ривай посетил больше семинаров, чем лекций. Хотя любимчики у него все же есть. Или же тот, кому Аккерман перечить не может.
Но жизнь, наполненная обыденным дерьмом катится в пропасть, когда в один из дней практики, Аккерман заходит в аудиторию. Они редко садились писать картины по натуре, но эти дни были для него особенными. Это как после дрочки. Получил оргазм и на душе приятно.
Ривай именно так постоянно описывал процесс написания, и именно с этих слов Ханджи не могла успокоиться, продолжая ржать.

Отбросив в сторону вновь наводящие мысли о жирдяе, что на сегодняшний день стал уже привычным натурщиком, Аккерман сел на свое место. Администрация просто отнекивается, что им стоит уметь рисовать все типы человеческого построения.
Но ведь каждый художник хочет смотреть на приятную модель. И Ривай такую видит.

Все свое одиночество Аккерман срывал на них. Картины были наполнены тёмными красками, что не всегда радовало глаз, но было заметно, что сделано с душой.
Пока не объявился какой-то пацан, который заставил это одиночество исчезать с картин. Холсты, которые привыкли видеть однокурсники, резко наполнились чем-то странным. Не любовью. Ривай не тот, кто влюбится в какого-то ребенка с первого взгляда, но почему-то этот ребенок стал спасательным кругом в море дерьма под названием "Жизнь".

- Бред какой-то..

Пробурчал Ривай себе под нос, вновь вмакивая старую кисточку в краску, которая скоро засохнет. И вновь он, сидя в одиночестве, рисовал изумрудные глаза, что запомнились ему ещё с самой первой встречи. Глаза, которые не выражали ничего, а их обладатель - никакого интереса к его персоне. Но было все наоборот. Аккерман был сбит с мысли, и порой дрожал, держа неровно кисточку. Пол вокруг мольберта стал грязным, из-за кисточек, что часто падали с рук неряшливого художника.