Пошлые личности Ледибаг и Кота Нуара (+18!)

Часть 11

Часть, в которой происходит сюжет.

___

Адриан был расстроен во всех смыслах этого слова.

С того момента, как Ледибаг первая прижалась губами к его, и вплоть до ее безрассудного прыжка с Нотр-Дама, к слову сказать, она ускользнула от напарника, как только они отошли от толпы, Адриан был расстроен.

Апатично крутясь в кресле, он тупо пялился на высокие потолки и воскрешал в памяти тот момент, когда Ледибаг застыла, когда он взял ее за руку, отчаянно пытаясь разобраться в том, что происходит между ними.

Он смотрел на нее, а она смотрела на ноги.

— И что это для нас значит?

— Я... не знаю.

— Ты знаешь, что я к тебе чувствую.

— Да.

— И?

И Ледибаг сбежала.

Когда она покачала головой, отступая назад, прежде чем ускользнуть прочь по боковой улочке, Кот не знал что это было: отказ или попытка разобраться в собственных мыслях. В любом случае, он остался стоять в одиночестве, чувствуя, как маленький кусочек его самого откалывается с каждым новым шагом, удаляющим Ледибаг прочь от него.

Но, слушай, ведь ничего нового?

Адриан знал, что это звучит как отчаяние, и, пожалуй, так оно и было. Он провел с ней три года, не отходя ни на шаг. С первого дня Адриан стал зависим от нее эмоционально, что выходило за рамки влюбленности в девушек в облегающих костюмах. И хотя он определенно чувствовал физическое влечение (а сейчас даже больше, чем раньше), он влюбился в Ледибаг во всех смыслах, которые можно было бы себе представить.

Когда они вместе сражались с Бабблером, Адриан влюбился в ее пыл и эмоциональную зрелость.

Когда они вместе мерялись силами с Грозовой Бурей, он влюбился в ее хитрость и смекалку.

Когда она сражалась с Копикотом, он влюбился в ее непоколебимую верность.

Каждый новый опыт с Ледибаг делал чувство привязанности все глубже и сложнее, и каждый день Адриан находил все больше причин, чтобы любить ее.

Лучшее в том, чтобы быть Котом Нуаром, было то, что ему не нужно было пытаться держать эмоции под контролем. Он мог проклинать, флиртовать, дуться, смеяться — все то, что Адриану Агресту никогда бы не позволили. Все, что он делал, будучи в костюме, было настолько первозданным, подлинным и значительным, что временами это удивляло даже самого юношу, скрытого за маской. То же самое было, когда дело касалось его чувств к Ледибаг.