- Мама?
Голос Шикадая разрезает ночную тишину, а из-за приоткрытой двери видно лишь как поблескивают в темноте зеленые глаза. Темари сонно хмыкает и поднимает голову с полушки, подмечая, как мальчик сжимает пальчики на ногах - явно замерз. Сын был весь в маму - часто мерз, даже когда пол был подогрет так, что Шикамару плавился.
- Иди сюда, Дай.
Ласковое сокращение имени ребенка само зовет его под бок к матери, а чуть приподнятое рукой женщины одеяло так и тянет быстрее окунуться в спасающее тепло. Раздается быстрый топот детских ножек, и Шикадай устраивается рядом с мамой, положив голову ей на плечо. Окруженный одеялом, он жмется к маме, трется носиком об её шею.
- Мам, а когда папа придет домой?
Темари мягко целует сына в лоб, а он жмурится на ласку, встряхивает головкой.
- Ты же знаешь, он работает, - она мягко шепчет, и Шикадай соотносит её шепот с шелестом листвы на деревьях, с мягким шуршанием тканей друг о друга. - Он обещал завтра весь день побыть с нами.
Шикадаю всего четыре, когда он осознает, что его мама пахнет персиками и апельсинами, а её руки самые-самые нежные, когда они гладят его по голове перед сном, прикасаясь кончиками пальцев ко лбу. Он знает, что его мама очень сильная, смелая, но для него она самая нежная, ласковая, мягкая. Он хочет приходить к ней по ночам и слушать её шепот, хочет подкрадываться и обнимать за ногу, пока она готовит на кухне. Он и не осознает, как мама для него много значит, он ёщё слишком мал для этого, но уже знает, что его мама - сладкие персики и сочные апельсины, шелест листвы на деревьях, цветочный аромат, словно бы он вновь оказался в магазинчике Яманака.
- Засыпай, Дай.
Но Шикадай уже давно спит.
