Обратная сторона

Солнце нырнуло за заснеженные верхушки деревьев, погасли золотые отблески. На вершине холма раскрылся багровый бутон костра. В сапфировой дымке сгущающихся сумерек его свет был вызывающе ярок.

Время пришло.

Фьора вместе со всеми побрела к церемониальному холму. Пустой желудок выворачивало от предчувствия беды. Но человеческая река медленно несла девушку туда, где на фоне растущего вширь и ввысь огня выплясывали рогатые фигуры. От праздничного Обряда никому не скрыться... Даже старых и больных в этот морозный вечер не оставили дома: кого-то вели под руки, кого-то почти волокли по снегу.

Позже всех прибыл барон со своим семейством и свитой. Для них загодя собрали небольшой помост, укрывающий высоких гостей от пронизывающего ветра. Слуги проворно набросали на скромные стулья мягких подушек, разлили по кубкам обжигающий крако, и над застывшей напряженной толпой разнесся нежный аромат дорогих пряностей. Барон с женой и тремя детьми заняли свои места. Вид у них был скучающий и раздраженный, будто здесь они отбывали досадную повинность.

«Счастливые, вам нечего бояться...» - с горечью подумала Фьора. У неё самой в груди колкими ледышками бултыхался ужас. С нарастающей тревогой девушка смотрела, как младшие жрецы танцуют вокруг костра. Их головы венчали меховые шапки с оленьими рогами: в ослепляющих отсверках огня они отбрасывали на лица людей пугающие, изломанные тени. Нагие по пояс тела священнослужителей блестели от пота, а исторгаемые ими звуки мало походили на человеческие. Глухой гул ритуальных песен, бульканье, рычание – в трансе они слишком близко приближались к бушующему пламени, и кожа на их руках и теле вспучивалась волдырями.

- Кахоир карун! – прокатился над толпой зычный голос.

- Кахоир карун! – эхом отозвались жрецы.

Как по команде, они отвернулись от огня и упали на колени на обнажившуюся от жара влажную землю. Тускло блеснули лезвия кинжалов, из глубоких ран на груди брызнула кровь, во тьме кажущаяся смоляной. Ни страха, ни боли – ничего не отразилось на лицах священнослужителей. Они опустили головы и замерли каменными изваяниями.

- Кахоир карун, - повторил голос, и его обладатель, наконец, шагнул к огню из темноты.

Верховный Жрец... Фьора задрожала и невольно отступила назад, налетев на кого-то спиной. Даже не обернулась, не извинилась: от испуга язык прирос к нёбу. По толпе пронёсся благоговейный ропот.