starry dust of the soul 🔭🌟

О подлинной свободе

Джинджер лежала на расположенном напротив дивана Оливера кресле, размеренно потягивая из кружки какао. Оливер смерил ее задумчивым взглядом. Ему было хорошо известно выражение, которое приобрело сейчас ее лицо: густые брови сведены к переносице, уголки покусанных от волнения губ то поднимаются, то опускаются, а кофейного цвета глаза смотрят не на предметы, а сквозь них.
-Что тебя тревожит, Джи?- спросил он.
Сначала он не получил никакой реакции на свой вопрос, но, немного погодя, она все же ответила:
-Чего тебе больше всего хочется? Больше всего, Оли.
Оливер не любил когда она отвечала вопросом на вопрос, однако от замечания осекся.
-Ну...Точно сказать будет трудно...Сначала стать хорошим человеком, разумеется.
Джинджер хмыкнула, будто заранее предсказав ответ.
-А ты?
-Быть свободной, -без колебания ответила девушка.
-Но ты, вроде как, не взаперти. Вольна делать что хочешь, не скована в движении, -озадачено ответил Оливер.
Джинджер глубоко вздохнула и пересела на диван к другу, потрепав его по волосам.
-Я не об этой свободе говорю, Оли. Я о внутренней. “Внутренняя свобода”, слышал о такой? Абсолютная, подлинная свобода. Знаешь что это? Я хочу быть свободной во всем: не зависеть от чужого мнения, и вообще забыть о слове “зависимость”, хочу иметь право и моральную силу на открытое высказывание своих идей, мыслей и убеждений, хочу не бояться, не переживать, не закапывать себя живьем во всем этом. Хочу чтобы мне стало глубоко все равно на толпу, и на то, что в головах у ее участников касаемо меня или окружающего мира, хочу делать лишь то, что велит мне сердце, не взирая ни на что, ведь это моя жизнь, Оли, мое неугомонно стучащее сердце, и я просто хочу чтобы оно билось не зря. Хочу прожить эту жизнь ярко и красочно, чувствуя каждой клеточкой тела и души каждую деталь этого огромного, непостижимого в своей красоте и величии мира. Послушай, если мы встретимся когда вырастем и ты увидишь что мне не удалось достичь всего вышеперечисленного, причисли свою старую добрую Джи к числу лузеров, ибо в таком случае ты точно должен знать что я не достигла и не имею абсолютно ничего, потому что все остальное - не важно.
Оливер снова и снова прокручивал этот разговор пятнадцатилетней давности по дороге в кафе на Лофф-стрит. Он бы очень хотел знать, удалось ли Джинджер достичь того, о чем она так мечтала. Он проанализировал собственное положение на сегодняшний день и с легкой досадой заметил, что ему этого сделать не удалось. Он работал в офисе одной крупной маркетинговой корпорации на человека, чьи взгляды и интересы были ему абсолютно чужды. Более того, ему казалось, что взгляды и убеждения подобного характера не разделит ни один здравомыслящий человек. Однако он, как и все другие, молча кивал в знак согласия всем его словам, боясь остаться без работы. Он всегда переживал о том каким словом о нем отзовутся в обществе и зависел от абсолютно всего, что его окружало: от времени, людей, обстоятельств и погодных условий. Другими словами, он был обыкновенным человеком с точки зрения современного общества и заурядным занудой с точки зрения Джинджер.
Оливер открыл дверь любимого кафе и проследовал за столик у окна. Просидев там полчаса и опустошив пару-тройку стаканов горького черного кофе он собрался было уходить, однако его внимание привлекла вошедшая дама. Все в ней говорило о раскованности и странности: русые волосы, украшенные гребнем из сушеных цветов, торчали в разные стороны сотней неаккуратных прядей, поверх темно-желтой футболки была надета клетчатая рубашка, на украшенных кольцами пальцах ясно виднелись отпечатки свежих чернил, а за проколотым блестящей серьгой ухом красовался острый карандаш. Когда Оливер закончил рассматривать вошедшую, из старого магнитофона у стойки заиграла Стингова “English man in New York”. Дама тут же оживилась, и, попросив официанта  прибавить громкость, принялась танцевать, легко лавируя между столами. Через несколько минут, попавшие под влияние ее энергии, к ней присоединилось несколько человек, и привычно спокойное и тихое кафе рисковало превратиться в кабаре. Что-то в ней казалось Оливеру смутно знакомым, и, внимательно присмотревшись в голубизну полуприкрытых глаз, спрятанных за оправой очков, он узнал в ней свою Джи.
Он изумленно открыл рот когда Джинджер, под строчки “be yourself, no matter what they say”, сделала глубокий глоток недопитого им кофе и весело подмигнула.