Семицкие песни

...

Молодые грязные светло-зелёные травинки только и попадались под руку Ваське. Девки собирали даже их, долго рассматривали, закрепляли лентами, шли дальше. Простой льняной сарафан приходилось придерживать, чтобы не угодить в весенние лужи на большом мокром поле, и не пришлось потом на реку идти — стираться.

— Яйцы захыватили, кумушки? — интересовалась Марья, первая красавица на деревне, да всё без парня — побаивались Марью ребята, поговаривали, что без неё некому будет на Семик обряды проводить. И то верно, остальные помладше были, не знали ни тонкостей, ни закличек.

— Захыватили, Марья! Захыватили! — со смешком отвечали девки, норовя выдрать из рук друг друга самые красивые пучки, а если не получалось — дёрнуть за косу и убежать, пока весь венок в отместку не украли.

Васька не обижалась на девок, была самая молодая, первый раз на Семик кумиться шла. Бережно оберегала берёзовые ветви и самые любимые ленты, да первые незнакомые белые цветы. Красный венок получался, яркий.

— А теперь поедим, кумушки, — высказалась Марья, когда толпа девок добралась до огромной берёзы с ветвями длинными, почти до земли.

Уселись тогда девушки и начали яйца есть, русалкам часть оставлять. Прилетят, угостятся, урожай хороший будет.

А солнце всё ниже к горизонту опускалось, холодом повеяло.

Хороводом пошли, толоком. Песни пели зычно, русалок звали.

Кумилися потом. Васька впервые губы женские на своих почувствовала, аж зарозовела вся, а девки напевали:

Ты мне кума, а я тебе,

Ты мне душа, и я тебе.

И наполнялось что-то в глубине, потаённое. Сёстрами становились девки, такими, каких у Васьки не было. Сирота была Васька, приёмная. В чужой семье понёву надевала, в чужой семье и работала. Боялась, что замуж не возьмут её, без приданного, но ещё боялась, что возьмут, и никогда не видеть ей больше подруженек любимых, с которыми душой едина.

Ты мне душа, и я тебе.

Солнце совсем за горизонт закатилось, но девки не уходили от берёзы, навесили лент, кумились до первых звёздочек.

— Васька, иди в хату, — сказала Марья строго, присмотревшись куда-то в сторону леса, словно Васька какое-то дитё неразумное, да в лесу заблудится.