просто вытяни губы трубочкой

.1.

Тэхён так сладко посапывает, сидя на кресле в гримёрной. Кто бы знал, что этот милый малыш может сделать, если его потревожить.
Процесс просыпания всегда был для Тэхёна больной темой, потому что он не любил это от слова "Совсем". Где бы, с кем бы, при каких обстоятельствах не заснул бы Тэхён, пробуждение никогда не приносило с собой ничего хорошего. Какой бы вкусный завтрак не приготовил Сокджин, каким бы ласковым с утра не был Чимин, и насколько бы хорошее настроение не было бы у Шуги, внутри всё равно вскипало раздражение, а невыплеснутая агрессия разжигала желание сломать кому-нибудь шею. Ким огрызался, отказывался говорить, плевался ядом при любой удачной возможности, язвил, ходил, сжав кулаки, и становился невероятно неловким, из-за чего постоянно что-то бил, ломал, ронял, задевал, и вызывал желание приложить руку ко лбу даже у не менее неуклюжего (причём всегда, а не только спросонья) Намджуна. Как итог - Тэхён, всё-таки, срывался на остальных мемберов, и портил всем хорошее настроение.
Со временем, ребята, всё же, нашли решение этой проблемы, отправляя Хосока поднимать Тэхёна с постели, ибо от звука будильника у младшего ещё и голова трещать начинала, а больная с утра Кимова голова – это вообще пиздовее атомовой войны. Прикрываясь быстро бегающим другом, словно пушечным мясом, мемберы могли спокойно сосуществовать по утрам. Активный Хоуп выплёскивал энергию, носясь от доведённого до лампочки Тэхёна по общежитию, а Ким, в свою очередь, спускал пар, и больше не пугал своим поведением младших, и не заставлял бомбить старших. Идиллия.
Но вот тот переломный момент, когда послать на фронт некого – солдат не в состоянии отправиться в бой. Иными словами – Хоуп выступает с сольником, а стафф предусмотрительно съебнул. Им надо готовиться – Ви спит, Хосок на сцене, Джин истерит, Чимину страшно, Намджун, уже в третий раз облился водой, а у Шуги подгорает. Все мемберы в панике - как разбудить Тэ так, что бы тот не разнёс всё к чёртовой бабушке?
Тем временем Чонгук смотрит на всё это безумие, и в голове его проносится: "Какого хрена?". Почему все мемберы так боятся будить Ви-хёна? Ну да, возможно, он становится не таким ласковым, как обычно, слегка раздражительным, взгляд звереет, лицо каменеет, но это же не повод поджимать булки и истерить?
Ладно, кого Чонгук пытается обмануть? Ему ведь, на самом деле, самому до усрачки страшно приближаться к спящему Тэхёну, не то что будить его.

Даже не смотря на то, что в глазах Чонгука, хён такой замечательный.

Ласковый, мягкий, домашний, податливый и бесконечно тактильный, что иногда (всегда) доставляет одно удовольствие. От хёна приятно пахнет не то банановым молоком, не то персиками, Чонгук точно не знает, но запах этот успокаивает, расслабляет, заставляет уткнуться в шею, и дышать, дышать, дышать, заполняя лёгкие приятным ароматом. Хён всегда обнимает нежно, и так приятно перебирает волосы на загривке, что мурашки по телу от прикосновений к чувствительной коже. К шее, к которой дозволено прикасаться только Тэхёну. Потому, что хён самый аккуратный, самый добрый, самый милый, и вообще самый-самый. Так-то все хёны у Чонгука потрясающие, но Ви-хён... Он потрясающий по-своему, как-то иначе. Поэтому Чонгуку становится не по себе, когда со звоном будильника (или ором Хосока) Тэхён вдруг так резко звереет, превращаясь в настоящую машину для убийств, с заранее установленным,
режимом "Hard". И именно поэтому макне сейчас просто тихо отсиживается в углу, ожидая, что его хёны сами все решат.
Из мыслей выбивает внезапно разразившаяся напряжённая тишина, которую услышал даже Чонгук, улетевший в свои мысли, и не заметивший, что в его наушниках давно перестала играть музыка. А услышал потому, что затихли припадочных оры шепчущего Сокджина на заднем плане, тоненький писк Чимина, грязные маты Юнги, и поучительные речи Намджуна, разговаривающего, как и все остальные, разумеется, шёпотом. Чонгук делает вид, что ничего не заметил, даже взгляд от телефона не отрывает, и наушников не вытаскивает, но яро ощущает прикованные к нему ашалелые взгляды.