От перемены мест слагаемых сумма не

Холодно.

Иногда, сбегая, рискуешь встретиться именно с тем, от чего бежишь.

Иногда необходимо осознать, что хочешь вернуться.Иногда это осознание приходит слишком поздно.

___

Они уезжают.

Город отстроен. Руины превратились в чистые улицы, даже лучше, чем было. Работа власти вновь налажена, новый мэр, новые порядки, новое все.

Люди начинают на них коситься.

Лио ждет, что Гало будет отрицать все, кричать, возбухать. Тип, останься, прорвемся, на рога подниму всех, кто че-то вякнет... Этот поднимет, Лио знает.

Гало молчит.

Гало смотрит своими невозможными глазами, синими, как само небо, с алыми отблесками заката в глубине зрачков. Гало спрашивает, то ли это, чего Лио действительно хочет. Лио говорит, что да.

Гало не держит.

Их провожают всем пожарным отделением. Приходят с подарками люди, которым они помогали во время расчистки. Лио даже не верится, что ему могут так улыбаться простые обыватели, не бывшие Опаленные.

А потом они уходят. Стены Промеполиса за спиной, высокие, белые, сверкающие. Их караван идет в пустоши, через них - к руинам спаленного некогда Детройта, чтобы они могли дать павшему городу новую жизнь.

Лио чувствует спиной немигающий взгляд, хоть и знает, что там, на стенах, никто не стоит.

Небо над ним алое, словно кровь.

*

Три месяца. Три месяца работы, когда они разгребают завалы, ставят стены, расчищают улицы, налаживают работу энергосетей, канализации.

Три месяца.

А потом его накрывает.

Пока есть чем заняться, пока руки таскают тяжести, пока пальцы крутят проволоку и сжимают рычаги - все хорошо. Но стоит остаться одному, наедине с собой, и все, это пытка, это Ад, это самая настоящая ломка.

Лио закидывается снотворным, начинает курить, заполняя легкие горьким смогом, делает всё, чтобы отвлечься от этих мыслей, подтачивающих его нутро словно вода камень. Он работает, пока не начинает терять сознание, пока его буквально не уносят в лагерь Гуэйра с Мейсом.