Пошлые личности Ледибаг и Кота Нуара (+18!)

Часть 40

Странное ощущение не отпускало Адриана ночь напролет, заполнило его сны чудны́ми видениями, которые (что расстраивало) подобно песку рассеялись поутру. Остались лишь обрывки: чернильные пряди, то собранные, то распущенные. Излучающие уверенность и в то же время безумное смущение слова любви. Оттенки розового, оборачивающиеся красным в свете луны, что принадлежат женщине с улыбкой его матери и его сердцем в своих руках.

Сев в постели, Адриан потер кулаками глаза. Он не мог избавиться от чувства, что упускает что-то чрезвычайно важное.

Ему обязательно надо в этом разобраться, но для начала Адриан решил заняться другой занимательной загадкой.

Например, как Леди удается подкидывать вещи в его шкафчик? Вчера это было письмо. А сегодня? Он обнаружил кучу сладостей, которые дома ему бы никогда не позволили. Адриан понимал, что если Ледибаг захочет, то ее вообще будет не заметить, но не может быть такого, чтобы такая знаменитость не привлекла ничьего внимания в таком людном месте, как лицей.

Что приводит к другому вопросу: как Ледибаг удается проникнуть в лицей незамеченной?

Если ей вообще нужно «проникать»...

Откусив от бискотти, Адриан тряхнул головой. Конечно, совпадения, которые он замечал в последнее время, были далеки от железных доказательств, но у него были догадки, основанные не только на цвете помады и знакомых учебниках по французскому на утренних селфи его девушки. Он мог бы углубиться в безумные теории, начать втыкать кнопки в пробковую доску и соединять зацепки красными нитями, но это было бы абсолютно бесполезным времяпровождением.

Если уж Ледибаг была к нему ближе, чем он подозревал, то скоро она сама чем-то себя раскроет.

***

— Просто для ясности... все здесь сохнут по Маринетт, так?

Толпа дружно кивнула.

— И ведь это не считается вуайеризмом, если наши руки все это время находятся на столе?

Еще кивки.

— Отлично, — выдохнула Алья, ни на секунду не отрывая взгляда от райского действа, разворачивающегося на школьном дворе. — Рада, что мы все поняли друг друга.

Это была странная особенность их лицея. По Маринетт тайно сохли ВСЕ.

Будь то какой-то милый поступок (вроде подбадривающей записки, прикрепленной к дверце шкафчика нервного ученика, или макарона, вложенного в руку футболиста, пропустившего гол), или просто солнечное отношение к окружающим, Маринетт каким-то образом околдовала весь лицей. С заразительным очарованием и хорошенькой внешностью она была из тех девушек, кто займет в твоем сердце теплое местечко, а ты даже не успеешь возмутиться.