«Я побывал на похоронах. Я снова стоял над его трупом и молился Господу, чтобы он меня простил за всё это. Ведь… фактически это был не я? Это Костя! То есть.. Мы вдвоём. Но…
Я видел его мертвенно бледным в белом костюме, словно он у нас святой. А у меня перед глазами всё равно всплывал его образ в пижаме и с тупой улыбкой на лице. Я всё это время вспоминал момент его смерти. То есть, я в какой-то степени чувствую свою вину. Но такое чувство, что недостаточно сильно, как должен был.
Но так вот! После похорон я стоял рядом с Московским, которого, да простит меня Господь, терпеть не могу, я удивлён, что он явился. Чёрт, он выглядел так помято. То есть… Типа очень. Он пытался сдерживать свои слёзы всё время, я это видел. Но уже после всей погребальной церемонии он не смог. Мы выходили с кладбища вместе, и он меня позвал с собой прийти сюда снова вечером, якобы друзья хотят поминуть Руслана… лично? Я колебался тогда, но…»
— Это правда ужасно, — протянул Саша, смотря, как Миша вытирает слёзы платком.
— Да, я всё ещё не могу поверить… Я никогда бы не подумал, что у него есть подобные мысли. Ещё и эта книжка… серьёзно, Руслан? — он поднял голову вверх и глубоко вздохнул, шмыгая носом. А у Саши в горле встал ком. Он вот не мог поверить, что в эту записку реально поверили. Всегда у него было чувство, что вот сейчас за ним зайдут копы и повяжут. Саша даже не мог представить, что эта записка окажется настолько хороша для всех. Что все… Все просто поверили в неё.
— Знаешь, спасибо тебе, что ты тогда сказал… Твои слова были.. Сильными, — слабо улыбнувшись, прошептал Миша, доставая сигарету из кармана и закуривая. Саша отвел взгляд и пожал плечами. Ему, честно, нечего сказать про эти слова. Он не пытался вложить в них какого-то смысла. Это просто звучало хотя бы немного приближённо к тому, как выглядело самоубийство Енисейского (лживое самоубийство).
— Я лишь… Сказал, что думаю. И я не хотел сказать какую-нибудь хрень, всё-таки он умер. Я видел, что слова других тебя задевали, мне не хотелось, чтобы и мои тоже.
— Хах, да. Все правда считали его козлом, но нет! Он не был таким, честно. Он был хорошим парнем. Я то его знал, Руслан был моим лучшим другом детства, — Московский как-то грустно усмехнулся и откашлялся, сильно затянувшись.
Саша поморщился, но кивнул. Да, быть может когда-то Руслан и был хорошим. А может и просто был. Но ключевое тут именно «был», сейчас он уже мёртв. И из-за Невского.
— Возможно, если бы мы стали с ним ещё ближе… Может быть, я бы это понял. Мне жаль.
— У меня есть просьба: я с Максом, Ильёй и Юрой вечером собираюсь прийти сюда. Хотим налить Руслану винца, знаешь, типа от друзей. Просто хотим провести время вместе. Думаю, что Руслан бы хотел, чтобы я пошёл с ними.
— Конечно, Миша. Ты должен пойти. Но я то причём? После того, что было…
— Парни и тебя хотя видеть. Думаю, что Руслан на самом деле не таил зла на тебя. Прошу, приходи к нам в шесть, — он улыбнулся совсем по-доброму. Честно сказать, Саша ещё не видел такого Мишу. Кажется, со смерти Руслана он стал более искренен в чувствах по отношению к другим. Не знаю, можно ли считать это плюсом, но по крайней мере сейчас видно настоящего Московского.
— Знаешь, ты точно отличный друг, Миша. Я приду, обещаю, — он улыбнулся ему в ответ и попрощался.
Саша думал над его просьбой, но отказаться в данный момент ему казалось кощунством. То есть, он его убил. А теперь будет избегать? Вообще план был именно таким, но это невозможно, учитывая, что все говорят о нём. Учитывая, что он ходит за ним по пятам, словно тень. Тень осуждения. Тень давления и вины…
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Ход нейтральный
Siêu nhiên«Я не принимаю войну. Мои гуманистические идеи полностью отвергают любое насилие и убийство, а любая война достигает в этом пика, поражает масштабами и массовостью ненужных смертей.»
