Его пальцы болезненно впиваются в бархатистую кожу ягодиц, притягивая ослабевшее, практически полностью расслабленное тело Лисы ближе. Беспощадно, наплевав на последствия.
А они точно будут.
Последствия таких коротких, ничего не значащих встреч с Чонгуком расцветают красноречивыми чернильными пятнами кровоподтеков, просто потому, что он не смог сдержаться.
Чушь. Он и не хотел.
Ему плевать, что Лиса каждое утро тратит драгоценное время, тщательно маскируя его собственнические метки на своей шее и запястьях. И он не упускает возможности поставить новое, очередное клеймо негласной принадлежности, о которой знают лишь они двое.
Ему плевать, что он течет у Лисы по венам. Она для него — бракованная кукла, которую нельзя выбросить, но и стыдно ставить на полку. Чонгук не может выбросить Лису, поэтому виртуозно медленно и красиво ломает. Миллиметр за миллиметром крошит ее, не позволяя ни рассыпаться крупицами пепла, ни исцелиться, замазав алые полоски глубоких шрамов отсутствием.
<i>Его отсутствием в ее жизни.</i>
— Перестань смотреть так, — шумно дыша, Чонгук размашисто вбивается в девичье тело. Его раздражает отсутствующий взгляд Лисы, когда он остервенело трахает ее, собираясь кончить. — Тебе же нравится, течешь, как сука.
Он выплевывает последнюю фразу с каким-то диким блеском в почерневших глазах и усмехается. Лиса сглатывает противный комок из слез, но даже они куда приятнее слов ее бездушного палача.
Она давно научилась контролировать себя, знает, что Чонгук злится, когда ее ресницы дрожат не от накатывающей волны оргазма. Он презирает слабость, которая мокрыми дорожками стекает из уголков глаз, впитываясь в холодный шелк простыней.
— И стонешь ты так же.
Чонгук не может терпеть Лису, поэтому трахает ее так, чтобы ловить несдержанные вздохи, срывающиеся с резко распахнутых губ своими. И впивается в них оголодавшим зверем, целуя. Долго, мучительно, мокро.
Чонгук пренебрегает Лисой, но с болезненным упоением прижимает ее дрожащее тело к себе, шумно дыша в изгиб изящной шеи и содрогаясь от накатившего оргазма.
Чонгук часто смотрит на Лису так, будто готов задушить ее собственными руками. Но она не боится, потому что знает — не задушит. Даже если его пальцы стальным кольцом сомкнутся на шее и в легких не останется ни капли воздуха, умереть он ей не позволит: уберет руки в самый последний момент и будет с восторгом наблюдать, как она жадно глотает жизнь.
Чонгук ненавидит Лису.
Но так думают все, кроме нее. И только она знает, почему. Знает, но ничего не может поделать с этим.
Потому что он — в ее венах.
