Кровные узы

Счастье любит тишину

Чимин боится Чонгука. Боится его чёрных, горящих яркими искрами, глаз, что прожигали в нём глубокую дыру. Боится дикой ухмылки, что расплывается на его лице мгновенно, стоит подойти к своему младшему брату, что весь сжимается, и в размерах от страха уменьшается.

Для Чонгука он слабак, ничтожество, но и дикое желание, вперемешку с возбуждением. Его брат невероятно красив, но слаб морально. Настолько, что не может сдержать слёз всякий раз, стоит им с Гуком остаться наедине.

Старший его принижает, подавляет, берёт и наслаждается болезненными хрипами Чимина, стоит перекрыть дыхание мальчишке слишком надолго. Его заводит чужая боль, сводят с ума душераздирающие крики. Ему хочется слышать их вечно, хочется до побелений в костяшках, сжимающих короткие волосы на затылке, и колом стоящего члена.

Хёну самому от себя противно, что его привлекает младший брат, но такой упругой задницы и громких, сексуальных и сногсшибательных стонов нет больше ни у кого. Весь идеал, все пошлые фантазии воплотились в его «любимом» брате. Но даже если их связывают узы, Гука это не остановит; он всегда возьмёт своё. Даже Чимина.

Парень лишний раз боится выйти из комнаты, не дай Бог встретить где-нибудь в коридоре Чонгука. Потому что стоит старшему заприметить чужую блондинистую макушку, хёну сносит крышу. Он не постесняется откровенных прикосновений, смачных поцелуев и низких, чуть ли не гортанных стонов. Его никогда не волновали родители, которые занимались своими делами этажом ниже, не волновали друзья брата, ждавшие его в комнате, пока тот вернётся с собственно приготовленными закусками. И все эти вышеперечисленные разы никогда не мешали Чону зажимать Чимина где-нибудь за углом и практически насиловать его своим диким желанием взять младшего.

Всё началось с одной достаточно банальной ситуации «прошу, не говори родителям». Тогда Чим получил такой же банальный ответ «а что мне за это будет?» Месяц мытья посуды, выноса мусора и обещание отдавать свои сладости не устраивала Гука. Ему нужно что-то внушительнее, то, из чего он понесёт стопроцентную выгоду. И тогда он решил:

- Переспи со мной.

Чимин сначала подумал, что ему послышалось, но когда на лице брата расцвела довольная ухмылка, когда глаза довольно засверкали, понял, что Чон говорит совершенно серьёзно.

- Т-ты с ума сошёл? – Голос задрожал, ноги вообще отказывали держать парня, складывая впечатление, будто он вот-вот грохнется в обморок. Но брат продолжил смотреть с напором, ожидая долгожданного ответа. – Как тебе это вообще в голову пришло?

- А что? – Ухмыльнулся Гук, подходя к брату ближе, заставив младшего невольно вздрогнуть, делая неполный шаг назад. – Ты сам сказал «проси что хочешь», вот я и выбрал. Одна ночь взамен на моё молчание.

- Но это... неправильно!

Зато так долго желанно.

- Нужно было раньше думать, прежде чем забивать на учёбу. – Шаг вперёд, и они стоят вплотную друг к другу. – Жду ночью у себя. – Возбуждённо прошептал, касаясь горячим дыханием чужой мочки, заставляя её мгновенно покраснеть. Не только от этого сводящего с ума жара, но и от дикого юношеского смущения.

Чимин так и остался стоять на месте, стараясь переварить у себя в голове только что произошедшее событие. Чонгук хочет с ним переспать. Это немыслимо. Это неправильно. Они братья! Этого не должно не случиться никогда. Но Чонгук требует. Чонгук утверждает. Чонгук желает.

Чимину страшно. Мало того, что ему всего шестнадцать лет и у него никогда не было полноценных отношений, кроме поцелуев, конечно, так ещё сегодня он должен лишиться девственности с братом. Разве это не смешно? Нет.

Это отвратительно.

Младший весь вечер пытался хоть что-то придумать, переубедить Гука, дать ему что-нибудь другое, что-то в множество раз полезное, но нет. Чонгук непреклонен и, если он сказал, что получит своё, значит, так и будет.

Одиннадцать часов вечера, родители внизу смотрят телевизор, а Чон ждёт. Ничего не предпринимает и ждёт. Пока что.
Чимин боится, собирается с силами, убеждает себя, что всё можно исправить, что брата всё ещё возможно переубедить, только как...

В дверь тихо стучат и младший замирает на месте, стараясь угомонить сильно бьющееся сердце, которое, кажется, вот-вот вырвется из груди. Он делает глубокий вдох, затем выдох и старается успокоиться, полностью абстрагироваться от ситуации и тянет несчастную ручку на себя, встречая в проёме совершенно спокойного старшего брата. Но если присмотреться, в его глазах уже давно черти пляшут в ожидании желанной ночи.

Он молча проходит в комнату и закрывает дверцу за собой, не давая пути к отступлению. Блондин вновь вздрагивает, стоило хёну сделать очередной шаг вперёд, но спокойствие, которое Чимин пытался внушить себе на протяжении последних нескольких часов, так и не настигло его, как юноша не пытался.

«Это всего лишь одна ночь со старшим братом» - Подумал про себя Чимин, даже не предполагая, что его ждёт.

***

После той ночи прошло около недели и Чонгук, как и обещал, не рассказал родителям об отчислении младшего из школы за плохую успеваемость. Но лучше бы Чим был смелее и объяснил, что скоро всё исправит, что сам справится со своими проблемами, лишь бы не спать тогда со своим старшим братом.

Который, кажется, будет вспоминать проведённую ночь до конца своих дней.

Чимин пытался забыться всё это время, пытался не контактировать с Чоном, а если они и сталкивались в коридоре или на кухне, но скорее скрывался в своей комнате, не желая ловить на себе хищный взгляд парня, который младший ощущал каждой клеточной своего тела. Этот взгляд не перепутаешь ни с чем. Чим выучил его наизусть той ночью и очень пожалел об этом.

Потому что все эти дни он вспоминал брата во время той ночи, вспоминал его прикосновения, поцелуи и взгляды, которыми он одарял юношеское тело, восхищаясь каждым изгибом. Вспоминал по-настоящему нежного и аккуратного Гука, который каждый раз беспокоился о его состоянии, который всякий раз отвлекал его от неприятных, даже болезненных, ощущений, за что блондин был благодарен. Вспоминал светлую, полную тепла улыбку, которую, Чимин, кажется, никогда не видел. По крайней мере, старший брал никогда не уделял ему столько внимания, нежели в тот вечер.

Юношу пугали эти воспоминания, ощущения, которые он испытывал в ходе прокручивания определённых моментов в своей голове. Эта тяжесть внизу живота и непонятная воздушность, вперемешку с возбуждением. Всё это неправильно. Но почему это так приятно и хорошо? Почему хочется вновь ощутить твёрдый, налившийся кровью и покрасневший от возбуждения, член старшего брата?

«Нет, так нельзя, мы же братья!» - Подумал Чим и в эту же секунду на его телефон пришло сообщение, которое, к счастью, смогло вернуть ему рассудок.

Но ненадолго.

Потому что в этом смс младшему пришла фотография. Фотография, на которой он пошло отсасывает старшему его колом вставший, налившийся кровью, член. На этой картинке изображён совершенно другой человек, тот, кто не боится и не стесняется ничего, тот, кто получает от своего дела удовольствие. Но сам парень прекрасно помнит, как давился этим самым членом и мечтал, чтобы это скорее закончилось.

Так что же с ним сейчас? Почему он не считает это противным сейчас? Он точно сходит с ума.

Далее пришло видео. И лучше бы блондин его не открывал. Он уже предполагал, что может быть в содержании, но до последнего надеялся, что это будет что-то другое. Что-то иное, никак не связанное со своей персоной.

Но Чонгук был бы не Чонгуком, если бы скинул ему какую-нибудь херню, а не минет собственного брата, который мычал и пошло хлюпал слюнями, стоило ему взять немного глубже.

Чимин не узнавал сам себя. Как он мог так откровенно и вульгарно отсасывать собственному брату, и, кажется, на видео получать от этого удовольствие? Почему этот самый ролик заставил бабочки в животе порхать и нарастающий ком внизу живота ощутить вновь? Что с ним не так?

Чтобы не усугублять ситуацию и не смотреть порно со своим участием, мальчишка заблокировал телефон, отбрасывая его на другой край кровати, пытаясь выбросить из головы неприличные картинки. Но они, как назло, продолжали появляться, напоминая Чимину об этом вечере, о своих откровенных действиях и о жутком смущении, которое парень испытывает до сих пор.

Он до сих пор помнит взгляд брата полный желания и страсти. Помнит его хриплые стоны и мычания, что так и вырывались из его уст, стоило взять член немного глубже. Всё это словно пластинкой заело у младшего в голове, и он не знает, как отвлечься от этого. Как забыть и жить дальше?

Из раздумий его вырывает новое сообщение и блондин уверен, что оно от брата. Открыв переписку, Чим увидел короткое смс, не предвещающее ничего хорошего.

Мой хён:
Как тебе?

Мальчишка сначала не понял смысл данного текста, так как был отвлечён совершенно иными мыслями. Но пролистав переписку и наткнувшись на откровенные фото, до него всё дошло мгновенно. Чонгук издевается.

Чимин:
Зачем ты... снимал это?

Мой хён:
Как зачем? Чтобы пересматривать и вспоминать, какой охуенный у меня младший брат, и как он охуенно мне отсасывал.

Чимин:
Но ведь это неправильно, хён...

Чимин прекрасно всё понимал головой, но что-то внутри него хотело продолжения. Хотело повторения и это действительно начинало пугать.

Мой хён:
Уже в который раз пересматриваю это видео...
Так и хочется повторить...

Младший даже дар речи потерял на секунду. Зачем старший это делает? Зачем говорит подобные вещи? Что с ним происходит?

Чимин:
Хён, удали это, пожалуйста.

Мой хён:
Хм, зачем?
Это ведь такая возможность рассказать родителям, какой у них похотливый мальчик вырос.

Чимин:
В каком смысле..?

Мой хён:
Хм, я собираюсь всё рассказать родителям.
Они будут так расстроены, когда узнают, что их «самого лучшего мальчика» отчисляют из школы.
А потом я покажу эти фото, и они сразу же поймут, за что именно.

Чимин:
Но хён, ты же обещал молчать...

Мой хён:
Тогда приходи сегодня ночью ко мне, и я обещаю, что удалю фотографии.

Чимин:
Гуки, пожалуйста, давай решим это иначе..?

И пусть странное и, в какой-то степени, ужасное желание парнишки хочет всё прочувствовать снова, но он продолжает отпираться, отказываться. Потому что это неправильно.

Мой хён:
Конечно, давай
Я разошлю твои фото всей школе и тогда все узнают, какой ты, оказывается, похотливый малыш.

Чимин:
Нет, пожалуйста!

Мой хён:
Тогда жду сегодня у себя.

Чимин:
Ты правда удалишь фото если мы с тобой снова сделаем это?

Мой хён:
Обещаю, малыш.

Чимин был в замешательстве. Это снова произойдёт. И пускай какая-то похотливая часть него, которая заперта в глубине его души на семь замков, хочет этого, хочет стонать под собственным братом, парень понимает, что так быть не должно. Он будет отрицать своё желание до конца и никогда не покажет Чонгуку, как бы сильно этого не хотел.

Младший уже знал, что его будет ждать в комнате брата, знал, какие ощущения ему предстоит испытать вновь, и в какой-то степени парень был рад. Ведь это так приятно, когда в тебя аккуратно и нежно входят, когда задевают внутри все возможные точки, которые мгновенно раздают ток по всему телу, доводя до пика. Несомненно, секс с мужчиной - это очень приятно, это до искорок в глазах, нереально круто, но когда это делает родной брат... Блондин ужасен.

Чимин погрузился в этот грех с головой и от этой грязи, от этой ошибки уже невозможно отмыться. Потому что ему нравится нарушать правила. Потому что ему нравится секс и нравится Чонгук. Нравится его член и вообще всё, что старший с ним делает.

В этот раз мальчишка уверенно шёл к Гуку в комнату, потому что знал всё, что с ним произойдёт. Он сам к нему пришёл, сам разделся, сам залез к тому в кровать, и первый поцеловал Чона, желая начать развлечение как можно скорее. А тот не был против, наслаждаясь податливым братом, который, кажется, также не предполагает, что его ждёт, поэтому спешит начать их маленькое веселье.

И если бы Чим знал, что будет этой ночью, то ни за что бы не пришёл. Подавил бы в себе всё желание, все неприличные мысли и отказался от секса на всю жизнь. Потому что сегодня Чон был груб, был жесток и ему совершенно было наплевать на младшего брата, который захлёбывался слезами от боли и страха.

Родителей, как назло, как по закону судьбы, этой ночью не было дома, поэтому Чон старший мог вытворять всё, что ему вздумается, всё, что придёт в голову. И все свои больные фантазии он вымещал на Чимине, который в буквальном смысле молился, чтобы всё скорее закончилось. Потому что Гук отвратителен, омерзителен и думает только о себе, о своём удовлетворении, но никак не о брате.

После этой ночи младший не мог подняться с кровати практически весь день, всё тело болело и ныло от синяков и от того, каким образом Чонгук привязывал его к кровати. На нём в буквальном смысле не было живого места и Чим уже миллионы раз пожалел, что согласился лечь под брата. Пожалел, что ему понравился его первый секс, пожалел о своих желаниях, в которых он получал удовольствие, а не сплошную боль.

Пожалел о том, что слабый, не способный ничего рассказать родителям.

После той роковой ночи Чимин буквально не мог ходить несколько дней, потому что Гук настолько увлёкся своим делом, настолько абстрагировался от мира, что не обратил внимания, что порвал нутро младшего брата своими резкими и глубокими толчками. Блондин не знал, как объяснить свой внешний вид родителям, но Чон, как «любящий» старший брат соврал, что его избили хулиганы, но сам отомстил тем уродам, за что мать бесконечно благодарила сына и говорила Чимину, как ему повезло с братом.

«Ага, повезло... Да он дьявол во плоти» - Подумал тогда блондин, в очередной раз прокручивая в голове тот ужасный, адский секс. Именно тогда он осознал, как ошибался насчёт своего хёна. Понял, что не нужно было ничего скрывать, не нужно было идти на поводу у старшего и делать так, как нужно, а не скрывать всё до последнего.

Но Чим боится. До дрожи в теле боится признаться предкам, что ещё чуть-чуть и его вышвырнут из последнего класса средней школы. Прошёл практически месяц, но учёба у парня скатилась ещё больше, а угрозы директора стали всё чаще. Кажется, что ещё пару недель и будущее для мальчишки будет закрыто. Радовало лишь то, что Чонгук прекратил свои попытки загнать младшего в постель.

Но не тут-то было.

Мой хён:
Малыш, как себя чувствуешь?

Чимин чётко видел в этом сообщении второй смысл и знал, что ничего хорошего от брата ждать не следует. И не зря.

Мой хён:
Хм, решил меня игнорировать? Окей, тогда как насчёт того, чтобы рассказать всё родителям и распространить фотки по всей школе?

Чимин:
Но ты обещал не рассказывать!

Мой хён:
Я обещал удалить фото, а про школу не было и слова, Минни.

Чимин:
Ты же...

Чонгук, ты же обещал!

Ты сам говорил, что всё прекратится после того, как я снова лягу под тебя! Почему ты не выполняешь своих обещаний?!

Мой хён:
Ну, каков есть, малыш.

Значит, сегодня я жду тебя у себя.

Чимин:
Нет. Я больше не стану делать этого. Я устал испытывать страх и боль, Чонгук. Почему ты такой невыносимый?

Ты не боишься, что я сам всё расскажу родителям? Про то, что ты делал со мной?

Мой хён:
Почему я должен бояться?

Они всё равно тебе не поверят.

Чимин:
С чего ты взял?

Мой хён:
Потому что они не поверят рассказам шестнадцатилетнего мальчишки.

В вашем возрасте многие придумывают подобные истории, и я предупредил родителей насчёт этого. Так что, можешь даже не пытаться, ты всё равно будешь со мной.

Чимин:
Я ведь могу заявить на тебя в полицию за совращение малолетних.

Мой хён:
А ты разве ещё ребёнок? Кажется, ты уже достиг возраста согласия.

Тем более, у меня есть знакомые в полиции, и они бы просто выбросили твоё заявление и всё.

Чимин:
Хён, пожалуйста...

Мой хён:
От меня не сбежать, Минни.

Я же твой любимый старший брат.

Чимин:
Я тебя ненавижу...

Парень и не заметил, как по щекам потекли слёзы, и чтобы не вызывать подозрений у рядом сидящих родителей, поспешил удалиться в ванную, не забыв закрыть за собой дверь. Иначе Гук может сделать всё, что ему вздумается.

Чимин несколько раз умывается холодной водой, чтобы хоть как-то себя успокоить, как на телефон снова приходит сообщение, которое парень благополучно игнорирует. Но хён никогда не заставляет себя долго ждать, поэтому стучится в дверь ванной комнаты, вызывая у младшего дрожь во всём теле.

- Малыш, не надо плакать. – Шепчет Гук, так, чтобы его не услышали родители. – Открой дверь, я помогу тебе успокоиться. – Чим чётко слышит подтекст в его словах, поэтому отходит от выхода подальше, настолько, насколько позволяла маленькая комнатка. – Минни?

- У-уйди. – Всё, что смог произнести блондин, прежде чем его снова захлестнут эмоции, как и нарастающий в горле ком. – Отстань от меня, прошу...

- Всё только начинается, малыш. – Ответил старший и ушёл, оставляя брата наедине со своей болью, наедине со своими мыслями, с которыми тот не знает, как бороться.

Чимине не знает, что делать. Он в тупике.

***

Так и прошли два месяца Чимина. Шестьдесят дней в мучениях и боли, в слезах и истериках, в синяках и засосах. В поцелуях старшего брата. Почти все эти дни младший просыпался в кровати Чона, в его объятиях, а главное, всегда со следами от прошлой ночи. Чонгук никогда его не жалел, всегда делал так, как считал нужным, и, если он захотел войти в нутро брата без подготовки, значит, так и делал, и ему было плевать, что Чим рыдал от адской боли.

А что было самое главное и самое глупое, Чимин ничего не говорил об этом родителям; придумывал разные оправдания насчёт своих ран, но хёна не выдавал. Да и про школу не сказал ни слова до сих пор. Но с вторым пунктом проблем больше не было, так как Гук «по доброте душевной» договорился со знакомым, чтобы тот уладил этот вопрос. И как не странно, всего через пару дней у директора не было претензий к младшему, и позволил ему учиться дальше.

Эта новость очень потрясла блондина, но благодарить Чонгука за это не спешил. Точнее, даже не собирался ничего ему говорить, ибо их физической связи Гуку было при достаточно в признательность. Поэтому Чим продолжал равнодушно относиться к старшему и терпеть все его издевательства.

Но однажды, когда синяки переставали заживать неделями, Чимин решил поставить точку на их больных отношениях. Потому что это неправильно, они парни, они братья, и они не должны заниматься сексом.

Поэтому блондин берёт в руки телефон и набирает сообщение другу, которому мог довериться, которому мог рассказать всё, что его тревожило, и сейчас именно та ситуация, где нужно совершать действие даже не задумываясь:

Чимин:
Джунпё-хён, привет, я хотел с тобой поговорить.

У парня руки трясутся от страха и ожидания, но он делает глубокий вдох и продолжает.

Чимин:
Можно сегодня я останусь у тебя?

Прошу, это очень срочно.

Иначе я просто с ума сойду...

Джунпё-хён:
Привет, мелкий

Прости, но сегодня не получится.

Чимин:
Почему..?

Джунпё-хён:
Родственники приехали, поэтому тебя некуда пристроить. Прости, Минни.

Чимин:
Боже, когда же это закончится...

Джунпё-хён:
Ты чего? У тебя что-то случилось?

Чимин:
Прошу, можно я приду к тебе и просто закроюсь в твоей комнате? Я больше так не могу!

Джунпё-хён:
Неужели тебе так надоели семейные посиделки с Чонгуком, что ты бежишь от него?

Чимин:
Что...

Какие посиделки, что за бред ты несёшь, хён?!

Он меня наси... &&/,т79#4}!

В эту секунду старший вырывает у ничего не ожидавшего Чимина гаджет и принимается что-то печать, неизвестное для младшего. Но прежде чем написать другу брата, Гук пролистал всю переписку, грозно смотря на блондина. Тот же застыл на месте от страха и ужаса.

- Сейчас мы всё обсудим.

Джунпё-хён:
Что? Чимин, что с тобой?

Чимин:
С моим братцем всё в порядке, можешь не переживать.

Джунпё-хён:
Чонгук? Что с Чимином?

Чимин:
Просто я отобрал у него телефон, чтобы во время нашего времяпровождения он не отвлекался на интернет.

Джунпё-хён:
Понятно.

Тогда удачи.

Чимин:
Спасибо, друг.

Чимину страшно. Очень страшно. Чон стоял напротив него, держа в руках его телефон, и совершенно не давая способа убежать из комнаты. Он защелкнул дверной замок, и отбросив гаджет в сторону, начал медленно приближаться к блондину, попутно стягивая с себя домашнюю футболку.

Страх заполнил тело полностью, и совершено не давал возможности думать, как избежать всей ситуации. Чим аккуратно делал шаги назад, смотря на следующие действия брата. Он тем временем обнажив свой накаченный торс, принялся расстёгивать ремень, и тот, с неприятным скрипом раскрылся, позволяя юноше стянуть с себя плотные джинсы. Пошло облизнув губы, Гук спросил:

- А почему это мы не раздеваемся? Или ты хочешь, чтобы я это сделал? - Его глаза тут же засверкали, и когда парню идти было уже некуда, ощутил мощные руки Чона на своей талии, которые до посинения сжимали нежную кожу. - Не переживай, родителей нет дома, так что ты можешь кричать во всю силу от удовольствия. - Чон накрыл шею Чимина губами, нежно целуя каждый миллиметр его стройного тела. Попутно Чонгук стягивал с него рубашку, но тот пытался сопротивляться, не позволяя брату себя обнажить. Но старший был непреклонен, и просто напросто разорвал вещь, откидывая тряпки куда-то вдаль комнаты.

- Прекрати. - Скулил младший, упираясь ладонями в грудную клетку парня, пытаясь оттолкнуть его от себя. - Пожалуйста, хватит, зачем ты это делаешь?

- Я хочу сделать своему малышу приятно. – Почти пропел хён, продолжая одарять тело брата поцелуями. Но Чимину было от них противно, больно и грязно. И чтобы мальчишка прекратил противиться, брюнет несильно сжал ровные зубы на мягкой коже, оставляя неглубокий след, заставив того громко вскрикнуть. – Это маленькое наказание за то, что ты пытался сбежать.

- Брат, прошу тебя, хватит... - Но тот продолжает свои действия, кусая слегла больнее, отчего Чим шипит и вырывается, но его держат слишком крепко, поэтому пути к отступлению нет совершенно. – Так нельзя... так не должно быть...

- Что плохого в том, что я люблю тебя? – Шепчет Чонгук, заглядывая брату в глаза, видя в них застывшие слёзы и сильнейшую ненависть, которую невозможно не почувствовать. – Прекрати плакать, малыш. – Смахивает лишнюю жидкость с любимого и такого красивого лица, после продолжая. – Я ведь никогда не говорил тебе этого, верно?

Чимин не понимал совершенно ничего. Но то, что хотел от него брат, знал на все сто процентов. Так почему он медлит сейчас? Почему не связывает и не насилует, как ему только в голову придёт, как это продолжается вот уже два месяца? Зачем он остановился на половине пусти? Зачем смотрит так нежно и улыбается виновато?

Сейчас перед ним совершенно другой человек, не тот, кто причиняет ему только боль. Блондин запутался, какой Гук настоящий. Не понимает, почему тот продолжает тепло ему улыбаться и ничего не предпринимать.

- Чон-нгук. – Дрожащим от слёз голосом зовёт младший, пытаясь сделать шаг назад, но брат держит всё также крепко, не позволяя сделать лишних движений. – Отпусти, прошу... - Всхлип, от которого старший вдруг теряется. – Прошу, хватит причинять мне боль... Найди себе уже любимого человека и трахайся с ним сколько хочешь, только отстань от меня! – От было нерешительности не осталось и следа, и теперь Чимин открыто заявляет о том, что его гнетёт, что убивает и удручает. – Ты столько месяцев издеваешься надо мной ради своей выгоды, что я уже жить не хочу! Прекрати поступать так со мной! Что я сделал тебе, что ты так ко мне относишься?! - И вдруг что-то в голове хёна щёлкнуло.

«Заставил полюбить тебя» - Подумал Чон, продолжая наблюдать за братом, что вот-вот забьётся в истерике, насколько ему было больно и тяжело.

Чонгук не умеет любить. Просто не знает, какого это, не знает, как нужно проявлять свои чувства. Поэтому решил пустить всё на самотёк и сделать так, как считал нужным. Но его действия сделали хуже для обоих, отчего Гук в полном замешательстве, как исправить ситуацию.

Да, сначала он ненавидел Чимина за то, что тот ему нравился. Нравился как парень, как возлюбленный, как родственная душа. Как Чон признавался раньше, его младший брат – идеал идеального парня, и когда он полностью осознал свои чувства, возненавидел в первую очередь себя, а затем и младшенького.

Потому что именно Чим виноват, что нереально добрый, милый и открытый, что всегда поможет и поддержит. Что всегда был рядом с Чонгуком, когда ему было душевно тяжело, всегда был рядом тогда, когда Гук в этом действительно нуждался.
Чимин маленький ангелочек, такой доверчивый, такой искренний, что старший решил воспользоваться чужой наивностью, боясь потерять своё маленькое чудо.

Да, они братья, да это неправильно, но хён уже несколько лет глушит в себе эти отравляющие сердце чувства, поэтому больше бороться он не будет. С него хватит. Может раньше ему и нравились чужие слёзы и крики, но сейчас это словно глубокая рана в районе сердца, что никак не заживает. С него достаточно.

Поэтому Чон принимает решение.

- Как ты и сказал, ты мне ничего не сделал. – Начал старший, отступая на несколько шагов назад, вызывая в глазах напротив огромное удивление, с небольшой долей страха. – Как ты и сказал, я найду себе любимого человека и буду трахать его столько, сколько мне захочется. – От собственных слов хёну стало смешно, поэтому он не скрывает улыбки, от которой больно в сердце. – Я знаю, что ты устал от всего этого, я понимаю, что тебе больно. Но я очень много лет мечтал об этом.

Чимина словно током ударили. Ему действительно сначала показалось, что он ослышался, но Чонгук продолжал стоять в метре от него и виновато улыбаться, чуть ли не плакать, что было для него несвойственно.

- Я три года мечтал о том, чтобы заняться с тобой сексом, Чимин. – Старший отчего-то боится смотреть в глаза человека, которого до боли в костях любит, поэтому бросает взгляд на разбросанные вещи, осознавая, что он, как и брат, стоят в одних боксёрах. – Я хотел любой ценой затащить тебя в постель и тут твоя просьба как раз кстати. Но я не думал, что всё дойдёт до этого... - Делает акцент на синяках и засосах, что никак не заживали на нежной коже. А мальчишке почему-то неудобно вдруг стало и вместо того, чтобы расплакаться, покраснел до кончиков ушей, стушевавшись.

- Хён, давай оденемся и поговорим?

Чон молча поднял с пола разбросанные вещи и отдав младшему его рубашку, удалился к себе в комнату, чтобы немного разрядить обстановку и развеять нагнетающее напряжение между ними. Поэтому неспеша одевшись, Чимин спустился вниз, где его уже ждал старший брат, нервно теребя края собственной футболки.

Блондин присел на край дивана в нескольких сантиметрах от Гука, что вдруг напрягся невольно, заражая этим и самого Чимина. Тишина немного нагнетает, но никто из них никак не решается начать этот, казалось, важный разговор. Младший снова тушуется, перебороть свои чувства и страхи пытается, но удаётся только нервно ударить ладошкой по поверхности дивана, не более. Зато для Чонгука это был знак, поэтому набравшись смелости и сожаления, он произнёс:

- Прости.

И Чимину хватает одного банального слова, чтобы также банально расплакаться. Он так долго ждал этого дня, этого момента, но не думал, что это действительно может произойти. Пускай рано или поздно, но хён извинился. Искренне извинился, пусть даже не подавая для этого вида.

Чон же растерялся, не зная, как вести себя в подобной ситуации. Он снова довёл любимого брата до слёз. Снова причинил ему боль. Снова оказался мерзавцев в его глазах.

Но младший вдруг произносит:

- Я уже не надеялся, что ты это скажешь. – Всхлип и очередные слёзы, что не переставая льются из его глаз. – Думал, что ты бессердечный, но как оказалось, не до конца.

- Чимин, правда, прости. Я не знал, что могу быть таким уродом. Я хотел удержать тебя, хотел, чтобы ты был рядом только со мной, но слишком перестарался.

- Ты думал, что секс сделает нас ближе? – Грустно усмехается блондин, кладя ногу на ногу, попутно скрещивая руки на груди, словно закрываясь от внешнего мира. Закрываясь от Чонгука. – Это очень глупо, Чон.

- А что я мог сделать? Я так сильно любил тебя, что начал сходить с ума! Ты хоть представляешь каково это, когда ты любишь человека, но не имеешь права к нему прикасаться? Представляешь каково любить того, кого любить вообще не должен? – Гук неосознанно поднял голос от переполняющих его эмоций, но сейчас это действительно было уместно. Потому что он собирается доказать то, что произнёс секундой ранее.

«Конечно, знаю». - Подумал Чимин, устало прикрывая глаза. «Прекрасно знаю».

- Я давно начал замечать то, насколько ты стал красивым. Я давно осознал свои чувства к тебе, но ведь это так грязно. – Замолк, и немного помолчав, продолжил. – Я знал, что ты не поймёшь меня, знал, что откажешь, поэтому решил добиться желаемое силой, о чём теперь сожалею.

- Твоя главная ошибка в том... - Младший снова боится. Снова пытается собрать всю свою волю в кулак, но выходит как-то не очень. Поэтому он просто говорит так, как считает нужным. – В том, что ты не сказал мне об этом раньше.

- А какой в этом мог быть смысл? – Фыркает Гук, опираясь о спинку дивана, чувствуя в груди неприятное щемящее чувство. Брат решил над ним посмеяться. – Чтобы ты, шпингалет мелкий, обсмеял меня?

- Может быть. – Чимин смеётся от этого смешного обращения к собственной персоне, что сказано не в обиду, конечно же, и продолжает. – А может быть и ответил взаимностью. – Хён вдруг смотрит на него с непонятным удивлением в глазах и сказать что-то хочет, да только не знает что. – Может я какой-то не такой, не знаю, но и ты мне нравишься уже давно. – Опускает смущённо взгляд на собственные сплетённые в замок руки, не зная, как вести себя дальше. – Я просто... боялся показать свой интерес к тебе, поэтому делал вид, что мне всё равно.

- Это... неожиданно. – Гук в буквальном смысле давится воздухом от шока, не зная, что на это и сказать. – Ты боялся, что я накричу на тебя или обсмею? Поэтому ничего не сказал? – На что получил согласный кивок в ответ. – Чимин, выясни мы это намного раньше, то ничего бы этого не было. Прости.