стремление в неизвестность

Сухая рука.

Я читала книгу об отце- фашисте, который свихнулся после случайной смерти своего сына на его же глазах. Он испытывал вину, чувствовал боль и настолько отчаился, что теперь всё то, что он не смог дать погибшему ребёнку, он в два раза больше вываливает на дочь. Когда он понял, что единственное от чего он должен сберечь её - это от самого себя, он пишет книгу в стиле посмертного письма для дочери о том, почему так или иначе поступил в определённой ситуации, раскрывается перед ней полностью, делясь мыслями. Говорил, что жалеет о том, делал, что беспокоится обо всем, что натворил, извинился за всё. И в конце концов застрелился.

Саморазрушение.

Моя учительница по-русскому и литературе сказала, что я обладаю редкой чертой характера, редким чувством - эмпатия. Она заявила, что я понимаю всех, что люди стремятся мне доверять. Я очень удивилась, ведь это было именно так. Не могу сказать, что мне будто открыли глаза на это, но знание того, что учитель видит меня насквозь, испугала, но в тоже время, как-то успокоила, так как, получается, она обладает этим качеством.

Я сочувствую отцу-фашисту. Он сошёл с ума от горя настолько, что даже видел галюцинации. Можно сказать, он потерял смысл жизни после смерти третьего его близкого человека, но обрёл новый, когда решил оберегать свою дочь. Он говорил о том, что могло бы быть всё по-другому, но он настолько чувствовал себя ничтожным, беспомощным, виновным во всём, что решил сделать это всё, чтобы дочь себя так не чувствовала, но сделал намного хуже.

К чему это я?

Сегодня я снова почувстовала себя ничтожной, настолько возненавидела себя и свое тело, что решила попробовать новый способ утоления боли.

Красные нити на руках, капли, которые так и не смогли успокоить. Лезвие, режущее запястье. Это не облегчило мою жизнь, это не решило мои проблемы. Одна часть меня говорила, что это стало моей жалкой попыткой держать все под контролем- только попыткой, которая явно говорит о том, что я свернула куда-то не туда. Другая же часть меня продолжала оставлять красные нити.

И через несколько секунд, когда я поняла, что натворила, я попыталась промыть рану, но забыла, что будет больнее. Поднеся руку, к воде, я почувствовала боль, физическую, и только тогда она сравнялась с моральной. Я не знаю, что я добивалась, когда наносила красные нити. Я хотела внимания? Ведь порезы говорят о том, что нужна помощь. Я подумала, что это как-то успокоит меня и выведет из состояния потерянности, которое меня преследует всё это время, но получилось всё не так.

Я наклеела пластырь и снова назвала себя дурой.