Рома Сиякин ненавидит этот жалкий плюшевый брелок. Ненавидит, как символ поражения, как напоминание о том, что их команда снова не дотянула. Но больше всего он ненавидит то, что где-то в глубине - он боится, что так и останется вечным "утешительным призом". Стадион пуст. Лёд под коньками - кристально чистый, будто стирающий все прошлые ошибки. Но Рома не может просто стереть их. Не может забыть, как снова и снова их команда ломается в решающий момент. Как они не верят в себя. Как Иван Барашкин смотрит на него с улыбкой, что кажется такой коварной. Но однажды всё меняется. Одна сломанная клюшка. Одна случайная ссора. Одна ночь, когда Рома понимает, что не хочет больше проигрывать: ни в хоккее, ни в чём, ни в умении любить.

ну типо, реакция... обычная реакция

«М... А что за тёлка, а, Ром? Та милая болельщица, небось?» - Петька, жуя картошку, ехидно подмигивает другу. «Если да, то не понимаю, чего ты с кислой миной сидишь - подорвёшься же! На, пожуй хоть чипсов, ну или могу свою картошку дать.» Он прекрасно помнит все влюблённости и интрижки Ромы - и как тот после них мучился. Целую неделю ходил мрачный, будто его через мясорубку прокрутили. «Не зря говорят - женщины алчные, согрешили против человечества...» Хитрюк пропускает слова товарища мимо ушей. В голове всплывают свои воспоминания: как в старших классах подглядывал за девчонками, бесил их, выключая свет в раздевалке, или нагло распахивал дверь... А один раз... Один раз он вообще двери перепутал и зашёл к ним. Что только в него не летело - штаны, сумки, бутылки... Кто-то даже лифчик швырнул! На физру он тогда не пошёл. Сидел в мужской раздевалке, красный, как рак, и тупо смотрел на кружевную вещицу в руках. «Как вернуть? Зачем он её вообще схватил?» Получается, какая-то девочка осталась без лифчика... То есть... там всё тряслось. Интересно, кто это был? Ведь он так и не узнал - просто бросил вещь у двери