А потом он может сладкоголосо, словно соловей, выпорхнувший на окраине Абердина из старой комнаты номера триста двеннадцать, впитавший там в себя приличные дозы перегара, табака и праздных философских разговоров о жизни, запеть про безысходность. Я лишь наслаждаюсь и периодически вздрагиваю, снова убеждаясь в том, чт...
«Взорвите норму в корне и живите дальше». В комнате, где отбывают наказание оставленные после уроков дети, полно бестолковых напуганных подростков. Никто не намерен подчиняться взрослому дядьке с карандашами и бумагой, кому-то хочется послушать, а кому-то - рассказать истории про таких же ребят, живущих по всему миру...