Идёт Гражданская война в Испании, националисты арестовывают троих в числе которых оказывается анархист Пабло Иббиета. Короткий допрос, и вот Пабло уже в подвале больницы, который под нужды военного времени выполняет роль камеры. С ним ещё два арестанта: юноша Хуан и ирландец Том Стейнбок. И все они приговорены к расстрелу следующим утром. В запасе у Пабло ещё одна ночь, но нужна ли она ему, если впереди его ждёт лишь холодная стена да упрямые дула винтовок? И как теперь быть ему, если он понял всю неотвратимость наваливающейся судьбы, если его тошнит от рожи трясущегося в страхе юнца и сакраментальных речей Тома, если ему противен даже он сам!? Подытожить все свои свершения, насладиться последними мгновениями жизни? Нет же - всё это пусто, лишь бы достоинства не потерять в этой безумной агонии.

На этот раз притча черпает в мифологии не какой-то один эпизод, а самую исходную посылку - дело происходит в аду. Сартровский ад, впрочем, совсем не похож на христианский: здание с бесконечным рядом камер для пыток, ни чертей, ни раскаленных сковородок, ни прочих ужасов. Каждая из комнат - всего-навсего банальный гостиничный номер с бронзовыми подсвечниками на камине и тремя разноцветными диванчиками по стенкам. Правда, он все-таки несколько переоборудован: нигде не заметно зеркал, окон тоже нет, дверь наглухо закрыта извне, звонок к коридорному не звонит, а электрический свет не гасится ни днем, ни ночью. Да и невозможно установить, какое сейчас время суток - в загробном мире время остановилось. Грешники обречены ни на минуту не смыкать глаз на веки вечные и за неимением зеркал искать свой облик в зрачках соседей, - вот и все уготованное им наказание, пытка бодрствованием, созерцанием друг друга, бессонницей, неусыпной мыслью.