На сорок девятом этаже старой советской многоэтажки, поднявшись на гудящей лифтовой клетке, покрытой вытертым бордовым дерматином и следами чужих кулаков, жила тишина. Не просто тишина - она была густая, как кисель. Она начиналась прямо от порога квартиры номер 4901, где золотистые обои в коридоре, отражаясь в бронзовых зеркалах, создавали иллюзию солнца - даже в пасмурные дни.
Там, за дверью с двойным замком, пахло чем-то теплым - детским кремом, пекарней из прошлого и лёгкими ландышами. Это был дом Суворовых. Семья, которую уважали. Боялись. Шептались о ней.
Мать - Диляра, добрая женщина, с глазами, в которых вечно отражалась тревога. Отец - Кирилл, суровый и прямой, полицейский с лицом, как у иконы - будто в камне выточен. Старший сын Вова - Адидас старший, гроза улиц. Марат - Адидас младший, ещё не бог, но уже не человек. И в самом сердце этой роскошной золотистой квартиры, под тяжёлой люстрой, висевшей как солнце над головами, жила девочка.
Эсфира.
Пятнадцать лет. Лёгкие - как пергамент. Кожа - как лепесток. И сердце... сердце, которое не умело жить громко. Она почти не ходила. Не училась в школ