Im the arms of Fear

Пролог

"Равнодушие - есть наивысшая жестокость"
                                         М. Уилсон

Среди большого цветочного поля ветер нашёл самый красивый цветок – Аюну. Румяные щёки девочки обдувались обжигающими порывами воздуха. Ей было хорошо. Раскинув руки в разные стороны, русоволосая понеслась сломя голову. А куда? Она и сама того не знала. Звонкий смех Аюны разносился эхом по местности. Ей было хорошо. Смачно шлёпнувшись на задницу она даже не заплакала, а только взглянула вверх. Туда, где облака так свободно плыли по голубому небу. Свободно… В носу застрял едкий запах лаванды, но как же он был ей любим.
— Аюна!— идиллию прервал знакомый голос. Девочка дернулась от неожиданности и неохотно повернулась на звук,— Помоги свой сестре развесить бельё!
— Хорошо, мам!— неохотно поднявшись со своего места, птичка полетела обратно в клетку.
Вот уже виднелась знакомая конюшня, около которой собралось очень много людей, а за ней и отчий дом. Добежав до нужного места, Аюна увидела смешную картину: худощавая девчушка кое-как поставила на землю железный таз, который был больше, чем она сама. Брюнетка опёрлась на сухой ствол дерева, который служил одним из столбов для бельевой веревки и тяжело выдохнула.
— Что ж ты дурёха,— подойдя поближе к сестре, русоволосая дернула Лидию за тоненькие тёмные косы и взяла тазик в руки,— доставай и развешивай, а я подержу.
— Спасибо,— на бледном лице появилась скромная нежная улыбка.

***

— Ничего, мама,— худенькие ладони девочки нежно прислонились к материнскому лицу,– я сделаю то, о чем ты меня просишь…
— Лидия,— из уставших глаз потекли обжигающие лицо слёзы, но как же быстро они остывали касаясь холодной поверхности. На дворе стояла глубокая осень. Лёгкое одеяло закрывала больное тело женщины,— ступай.
Во дворе стояла старая телега с последним сеном, которая вот-вот должна была тронуться до другого конца стены. На самом краю этой конструкции сидела явно недовольная девочка и периодически всхлипывала. Лидия встала с хлипкой кровати матушки, последний раз посмотрела на неё, кивнула отцу и побежала к сестре. Оперевшись о холодную стену, мужчина с большой досадой наблюдал за всем происходящим.
— Виктор, проводи их,— прохрипела женщина. Ничего не сказав, мужчина вышел из дома.

***
— Эх, девчонки, мы так заживём с вами!— мужчина поставил стул посреди кухни и стал нервно натирать веревку засохшим и потемневшим куском мыла,— ох, как заживём!
— Пап, ты чего?— Аюна собиралась подойти к мужчине.
Пусть ей и было лет одиннадцать на тот момент, но она понимала к чему всё это шло. Она сделала шаг вперёд, второй, но мужчина лишь крикнул на неё:

— Стой, где стоишь!
Деревянная входная дверь театрально скрипнула и на пороге появилась Лидия. Аюна грустно посмотрела на сестру и медленно покачала головой из стороны в сторону. Положив железный тазик около двери, брюнетка аккуратно подошла к месту «комедии» и обняла Аюну за плечи.
— Опять будем разводить лошадей, как и тогда,— Виктор встал на стул, кое-как удержав равновесие, крепко привязал верёвку к крючку, который был предназначен для детской люльки. Сама же кроватка валялась где-то в доме,— помните, да?
Всё произошло за одну секунду. Мужчина сунул голову в петлю, а стул будто сам упал под его ногами. Аюну дернуло от всего происходящего и она рванула в сторону умирающего отца. Тонкая рука притянула её к себе, а ладонь закрыла глаза. Брюнетка и сама зажмурилась, отвернувшись в сторону.
— Папа!— оглушающе прокричала русоволосая,— папочка-а-а!