Переворотный Новый Год/Переворотное Рождество

глава 1 ( Я ОРИГИНАЛЬНА КАК ВЕСЕННИЙ ВЕТЕРОК )

Эджворт ненавидел себя.

У Майлза редко случались такие «ненавижу себя», по крайней мере, в детстве. Впервые это произошло спустя две недели пребывания у приемного отца. Манфред все время твердил мальчику, что, чтобы стать успешным прокурором и вообще быть человеком, ему нужно постоянно учиться. Прямо — таки постоянно.

Майлзу это конечно совсем не понравилось, и даже когда Франциска твердила ему, что с папой шутки плохи, он все равно от незнания поговорил с ним на повышенных тонах. Несомненно, Эджворту нравилось учиться, и даже очень. Но уделять по 18 часов в день школе, выполнению домашних заданий и зубрежу, а остальные 6 спать? Это было просто невыносимо.

В конце концов, Манфред громко ударил по столу и прокричал «довольно!», и Эджворт настолько сильно испугался этого, что всю ночь он сидел на кровати совсем один и думал об этом. Ему сказали, что он поступил неправильно, и в придачу громко и страшно стукнули по столу, вот он и поверил.

На следующий день всё было, будто ничего не произошло, но Эджворт все равно чувствовал страх.

Конечно, после этого случая Майлз старался не перечить отцу, но он не очень хорошо знал его, поэтому, если ему что — либо могло не понравиться (а Манфред, поверьте, очень злился, когда ему что — либо не нравилось), он мог случайно нанести Майлзу ещё пару детских травм.

В юношестве (от 14 и до 24) количество «ненавижу себя» уменьшались, а вот с приходом Феникса в жизнь прокурора, и тем более со смертью приемного отца снова увеличились. Райт заставлял Эджворта чувствовать себя так раз в 1 — 2 недели, а когда Фон Карму казнили, Майлз и вовсе стал каким — то… описать невозможно. Может, это и было истинной причиной его ухода. Ведь думать, кто такой прокурор на самом деле целый год? Долго же до Майлза доходило! Однозначно, часть этого времени определённо была отведена на поиски ответов, но что — то это как — то подозрительно, что Эджворт целый год, 365 дней и 8 760 часов сидел и думал.

29 декабря. Майлз не знал, сколько прошло времени. Может, всего пара часов, а может и вся ночь. Но в конце концов, все плохое (да и все хорошее, и вообще все) имеет интересное свойство заканчиваться, вот и страдания Эджворта закончились.

Майлз медленно встал. Пошел на кухню — там, по какой — то непонятной причине стояли часы. Единственное объяснение этому изъяну — это то, что часы в этой квартире находились в каждой комнате. Глянул — 6:32, значит, уже 29 — ое. Действительно, прошло немало времени, учитывая то, что приехал домой он в 9 вечера.