Грохот железных колёс вагончика метро. Электрический жёлтый свет. Раскрытая на коленях книга, стаканчик горячего кофе в замерзших пальцах. Скрип, и вот вагон останавливается почти на самой окраине города. Беглый взгляд на экран мобильного, только для того чтобы в последний раз убедиться, что это то место.
На улице уже сумерки. Тихий скрип снега и редкий, глухой стук платформы об асфальт, и вот поворот в арку. Её всегда пугали такие арки, собирающие в своих туннелях густые, сумеречные тени. Она пересекает тёмное пространство и выходит как раз под фонарь, который желтым неживым светом освещает пушистые хлопья мягкого снега. Девушка поднимает лицо, чувствуя, как снежинки путаются в ресницах и выбивающихся из-под шапки светлых волосах.
Она ускорила шаг, чувствуя почти на физическом уровне, как сгущаются сумерки, словно подгоняя её. Снова взгляд на экран, уже не на карту с отмеченным маршрутом, а на сообщение.
Пару дней назад, как раз тогда, когда мать по телефону наорала на неё всего лишь за то, что она решила жить так, как хочется ей, она наткнулась на объявление о поиске сожителя. Это было очень кстати. Ведь жильё, даже маленькая студия, довольно дорого. А тут пятикомнатная квартира, да еще и за адекватную цену. Разве не прекрасно?
Нужный номер дома, и озябшие пальцы находят массивную ручку тяжелой двери. Старая деревянная узкая лестница с маленькими площадками встретила её темнотой. Свет фонарика, скрип половиц, и темнота словно смотрит на неё.
Она никогда не видела такое уютное и неуютное одновременно место.
Мелодичная трель звонка, и дверь открывает высокая худая девушка. Её бледная кожа словно сияет, а один глаз, тот, что скорее всего светлый, словно серебро. Длинные, красные волосы, пирсинг носа и туннели в ушах. Шёлковая, черная пижама из маечки и шорт, длинные, красные ногти и усмешка.
- По объявлению? – мягкий, насмешливый голос, и она величественно, одним мановением руки приглашает в глубь темного коридора. - Ко мне можешь обращаться Мари. Не Мария, не Маша, а Мари. Как мне следует обращаться к вам, юная леди?
Мари ведёт себя очень самоуверенно. У гостьи появилось ощущение, что она находится на чужой территории. Манера речи, построение предложений настораживали. Массивный, чем-то схожий по стилю с обувью рюкзак соскользнул по гладкой ткани дутого пуховика, падая под ноги, сопровождаемый неодобрительным, холодным взглядом новой знакомой.
- Да, по объявлению. Я Александра, можете сократить, как угодно. Собственный голос дрогнул, и после жеста рыжей, она начала стягивать верхнюю одежду.
Короткие светло-русые волосы рассыпались, более не удерживаемые шапкой, щекоча лицо, падая на плечи, закутанные в тёплую ткань свитера. И даже несмотря на худи, девушка почувствовала, как по телу бегут мурашки.
- Раз уж ты по объявлению, заходи. Посмотрим, сможем ли мы поладить, - фыркнула девушка, оценивающе, бегло оглядывая её, явно ни на что не надеясь.
Ну… раз уж пригласили…
Гостья неуверенно вошла в освещённую кухню. Тут, в свете ламп, хозяйка выглядела не так пугающе. Кожа уже не казалась такой мёртвой, а под глазами залегли глубокие, казавшиеся ещё страшнее на столь светлом фоне, синяки. Хотя, в наше время, это неудивительно… Глаза у неё и вправду оказались разноцветные. Один - ярко-зелёный, словно трава под толщей льда, а другой – серо-голубой. Именно он в темноте показался цвета жидкого серебра, а при свете походил на тяжёлое зимнее небо. Правильные черты лица, идеально чистый бархат кожи создавали ощущение искусной фарфоровой куклы. Было что-то завораживающее в этой неживой красоте. Бледная кожа и огненная грива прекрасных волос, утончённые черты лица, изящные руки с тонкими запястьями и не вяжущийся с этим всем пирсинг. Её было легче представить в нежном ворохе кружев и юбок цвета чайной розы, чем в банальных джинсах и худи. Её манера движения и стать, вдобавок со старинной мебелью, создавали ощущение героини старых романов.
На плите стоял пузатый чайник, с тихим шипением грея воду, а возле стены, у стола, приглашающе отодвинутый стул. Саша неуверенно села на него, наблюдая как хозяйка дома плавно заваривает чай.
Тут же вспомнились рассказы бабушки о прекрасных, бессмертных девах, забирающих через кровь жизни тысячи людей. Существа, что пугающей, холодной красотой чаруют людей, после разрывая им глотки клыками, оставляя после себя обескровленный труп.
Страх охватил холодными, липкими лапами со спины, заставляя неуверенно ёрзать на стуле.
- Хочу предупредить. Я работаю по ночам, и домой прихожу под утро, а ухожу вечером, так что будь готова. В твоём распоряжении будут две комнаты. В мои заходить не смей. Ем я немного, так что, если тебе нужны продукты, покупай сама. По выходным готовить могу я, в будни, как понимаешь, не выйдет.
Чужой голос заставил вырваться из мрачных воспоминаний, но страх никуда не ушёл, лишь затаился в густых тенях по углам. Только сейчас Алекс поняла, что свет как-то странно дрожит и трепещет.
«Это что, свечи?» Она подняла глаза, разглядывая допотопную люстру, усыпанную огоньками свечей. «Вот странно, почему, хотя в комнате так много свечей, так холодно?»
- Хорошо, - покорно согласилась Александра, разглядывая фарфоровую чашку с янтарным напитком, прислушиваясь к скрипу старого дома и неуловимому треску фитилей.
Рыжая рылась в ящике, похоже, не чувствуя этого пробирающего, могильного холода. И глядя на её бледную кожу, Саша чувствовала себя ещё хуже. Казалось, что этот холод исходит от самой хозяйки дома.
- Если у тебя вещей немного, сможешь перевести их сейчас, ключи я тебе дам. Если же тебе надо ещё собраться, то перевезешь все утром. Вот договор об аренде. Заключим его пока на месяц.
Мари положила листок, её пальцы почти сливались с его белизной.
А ведь Алекс ещё даже не дала согласия на сожительство. Хотя, какой у неё был выбор… Конечно, говорят, что Питерские бездомные очень милые, но пополнять их число она не хотела.
- Хорошо, спасибо, - Саша бегло прочитала договор, все равно ничего не смысля в юридических делах, и поставила свою подпись.
Допив чай, она попрощалась с хозяйкой дома, лишь на выходе услышав властное и чуть пугающее:
- Когда приедешь, меня уже не будет. Советую закрыться. Какая-то холодная усмешка и свежесть зимнего воздуха.
Точно такой же путь до хостела, вещи, которые так и ютились в коробках, и такси обратно. Надо будет найти работу…
Квартира без хозяйки встретила ещё более мрачной и холодной атмосферой, скрипом половиц под чемоданами, воем ветра на чердаке и сквозняком в самом помещении.
Комнаты, как ни странно, были довольно уютными и светлыми: старые, массивные платяные шкафы и резные комоды, искусно украшенные тёмно-бордовыми цветами, (вроде его называют цветком демонов) . На белом дереве он похож на густые капли крови, упавшие на снежное покрывало. Комнаты разбавлялись мягкими, уютными, ажурными диванчиками и креслами.
«Наверное, тут жила милая девушка, любящая цветы. Зато тут не мрачно. А что ещё нужно?» Холод уже не так сильно обжигал непривыкшую кожу, а свитер стал ужасно раздражать. Да и в своей одежде она смотрелась тут слишком чужеродно. Безразмерная кофта и узкие, рваные джинсы никак не вязались с аристократизмом обстановки. Переодевшись в мягкую светлую пижаму, с детским рисунком авокадо, девушка принялась за одно из самых приятных занятий: уборку и расставление вещей по полочкам, создание собственного уюта.
В спальне девушка нашла, помимо огромной кровати с балдахином, мечтой всех маленьких принцесс, еще и чудесный туалетный столик. Зеркало хоть было и треснуто, не мешало, а наоборот придавало странное мистическое предвкушение.
Спустя несколько часов на комодах появились милые фигурки, на диванчике -подушки, на кресле, которое она отодвинула к окну, - плед и книга, на журнальном столике - ваза, в шкафу- аккуратные стопки одежды, а плейлист был неоднократно переслушан. Сон накатил резко, уже ближе к трём. За это время Саша ни разу не вышла из своих комнат, опасаясь чего-то, что непременно поджидает в темноте.
Холод не ощущался уже совсем, но стоило только девушке забраться под тяжёлое, пуховое одеяло и потушить свет, сознание будто кто-то отключил.
Очнулась она от грохота, и первое что увидела, это были ее светящиеся, нечеловеческие голубые глаза и парящие вокруг головы, словно ореол, волосы.
Собственное тело казалось чужим, она совсем потеряла над ним контроль, имея возможность лишь видеть глазами, которые когда-то были её.
Скрип двери показался громче выстрела, и девушка, повернув голову, увидела, как в комнату, которую она окрестила «гостиной», входит хозяйка дома.
Она шла бесшумно, одетая в одежду с готическим шиком. Узкие, черные брюки, белая широкая рубашка, явно из хлопка, и корсет. Не так уж и необычен такой стиль в Питере, но на девушке он смотрелся словно родной.
- Оу, давно не виделись, сестрёнка, – на этот раз голос Мари казался теплее и как-то мягче, а её прекрасное лицо озарила усмешка. - Не стоит сидеть на полу, он еще слишком холодный для тебя.
Она подала свою руку, поднимая Алекс слишком легко и усаживая на кровать, улыбнулась, обнажив внушительные, острые клыки.
- Придётся провести слияние. Она не так слаба, как кажется… – собственный голос казался каким-то сраным.
Это не то, что она хочет сказать. Она хочет закричать, вырваться из этого капкана бессилия.
Мари недовольно цокает, проводя своими холодными, когтистыми пальцами по её щеке.
Саша хотела вырваться и бежать, бежать как можно дальше, но вот только она не способна пошевелить и пальцем. Напротив, управляемые кем-то, её руки обвились вокруг шеи рыжей, обнимая.
В голове раздался весёлый, детский смех. На шее она ощутила остроту и холод чужих клыков.
Сознание опять поплыло, лишь мимолётно ощутив жгучую боль чужого укуса.
Она открыла глаза. Яркий свет на мгновенье ослепил, и снова этот детский голос. Она осмотрелась: поле паучий лилии, а посреди этого красного поля цветов смерти, стоит маленькая девочка. Довольно милая, вот только стоит она не в цветах, а на них, паря в воздухе. Носочки её шёлковых, голубых туфель легонько отталкиваются от бутонов цветов, которые стелются под её ногами, словно ковёр. Девчонка чем-то на неё похожа. Голубые юбки её платья обильно украшены кружевами и бантиками.
- Ты кто? – её тело снова подвластно ей, хотя, судя по обстановке, это не её тело. - Это не реальный мир, я права?
Девчонка снова рассмеялась, обнажая острые клыки.
- Какая ты глупая. Ну конечно, это не реальный мир. Это твое сознание, - девчушка лукаво проводит пальчиками по цветам. - А эти цветы, его отражение. Забавно, что сейчас это цветы смерти, да?
- Так как тебя зовут?
- Меня? А ты разве не знаешь? – девчушка легко спускается в цветочное поле.
- Александра? – голос дрогнул при звуке своего имени.
- Да. У тебя теперь два выбора: первый, и самый разумный, - это позволить мне занять твоё тело и оставить его в живых, а второй, и по мне он не разумен, - умереть… - Глаза девчонки блеснули холодным интересом. - Ну?
Вопрос несложный. Может для кого-то, но не для неё. Она знает, почему тут поле ликориса и почему ей не страшно разделить сознание с ребёнком тьмы.
Она протягивает руку, чувствуя прикосновение холодных пальчиков, затянутых кружевом перчатки. После яркого света поляны, полумрак спальни кажется ужасно темным, хотя глаза привыкают быстро.
Она ловит своё отражение в зеркале. Снежно-белые волосы и такая же кожа. Брови и ресницы тоже белые, словно седые, а вот глаза… Ярко голубые глаза словно светятся в темноте, а в усмешке, сейчас насмешливой и самодовольной, виднеются клыки.
Она, новая она, смесь человеческой, потерявшей все девушки Алекс, и девчонке вампирши Александры, слишком рано потерявшей всё. Взгляд на сестру, и та понимает все без слов, прижимает, шепчет что-то, а девушка отвечает тем же. Они скучали. Безумно скучали друг по другу.
- Хочешь чаю? – тихий вопрос рыжей.
Ответ не нужен…
