Мне кажется, или это и правда начало моего самого странного дня рождения?» - размышлял обескураженный Поттер, то и дело поглядывая на зажатые в руках письма, что пришли ему на его шестнадцатилетние. И удивило его отнюдь не наличие писем, а скорее их адресанты. Немного помятые из-за его волнения письма были от самых дорогих его сердцу людей. Тех людей, которых он больше никогда не сможет увидеть: от погибшего крёстного Сириуса и его отца. Давно погибшего отца, Джеймса Поттера.
Гарри долго смотрел на письма, пытаясь собраться с мыслями, но всё же решился открыть их, начиная с письма от отца:
Чего бояться? Это просто письма и ничего более. Что может быть страшного в обычной бумаге?!» — успокаивал себя Гарри, взявшись за письмо.
Гарри…
Милый мой, дорогой сынок, наверняка, если ты читаешь это, нас уже нет в живых. Как бы мне ни хотелось, я так и не смог увидеть, как будет расти мой сын и наследник.
Грустно было признавать, но мы понимали, что в живых нас после того, как мы в открытую высказали своё недовольство, не оставят. Но всё же Дамблдору не удалось всё предугадать, и несмотря на все его старания, у тебя есть семья. "Что за семья?" - возможно у тебя появится вопрос.
Может тебе это и покажется не очень привлекательным, но он тоже твой отец, твой второй отец. Который, так же как и я, очень любит тебя. И слава Магии, никто не знает об этом. Мы скрыли это ото всех, в частности от Дамболдора. Лили же является твоей мамой, но только крёстной, которая искренне любит тебя, как и мы с Сири.
И мой тебе совет, сынок, — не верь этому старому интригану. Никогда и ни в чём.
После того, как прочтёшь это письмо, отправляйся в Гринготтс и встреться с поверенными рода Поттер и Блэк, у них есть все бумаги и документы, они смогут всё тебе подробно объяснить.
На этом всё, сынок, надеюсь, ты будешь счастлив.
Твой любящий папа, Джеймс Поттер.
Первое письмо оставило неизгладимое впечатление для обескураженного подростка. И сейчас он, практически ничего не понимая, взялся за второе письмо, которое было от крёстного или, всё же, от отца!?
Привет, Сохатик.
Я не думал, что эту новость нам придётся сообщать тебе вот так, в обычном письме. И поверь, мне очень горько осознавать, что я не смогу быть рядом со своим сыном, что я не буду для тебя любящим отцом, который всегда будет рядом.
Но всё сложилось не так, как бы нам хотелось, и нам придётся скрывать наше родство. Я не знаю, что будет дальше. Выживу ли я в этой войне, смогу ли крепко обнять тебя, назвав сыном, или же потеряю тебя. Но всё же, буду надеяться на лучшее. Береги себя, сынок, будь очень непослушным мальчиком и обязательно снова порть зелья Северуса.
Пока, Сохатик, твой Сири.
P.S. Посмотри в зеркало. С днём рождения, сынок.
Прочитав последнюю строчку, Гарри ещё долго сидел и смотрел застывшим взглядом на письма. Его руки дрожали, а в душе бушевало смятение, перед глазами пронеслись все счастливые моменты, которые он провёл с Бродягой.
Хотя нет, не с Бродягой, с отцом. Но в какой-то момент он, очнувшись, вспомнил последние строки письма. Отбросив их, он пулей полетел к шкафу и, открыв дверцу, обалдел.
Из зазеркалья на него смотрели, ставшие родными, пронзительно-синие глаза. Глаза, которые не раз с нежностью смотрели на него, даря своё тепло и поддержку.
«Сириус…»
Набатом стучало у него в голове. Вместо зелёных глаз на него смотрели такие же синие глаза, как и у Сириуса.
"Блин, это что получается, у меня папа и...папа?" — подумал он, после чего уже вслух, тихо произнес:
— Нужно в Гринготтс!
