Working Conviction

2

В третий раз они встречаются при совершенно других обстоятельствах. Однако после долгого пребывания в этом бизнесе ты начинаешь привыкать к таким вещам. Люди рождаются лишь раз в своей жизни, но они умирают, умирают и умирают слишком много. Люди не меняются, меняется лишь их численность.

— Ох, Агент Чон, как не предусмотрительно. Поймали трахающимся на работе? Хм? Плохой мальчик.

— Ничего подобного, — фыркает Чонгук.

— Что тогда?

— Этого ты точно не узнаешь.

Тэхен резко сжимает подбородок Чонгука и приподнимает его голову. Чонгук не может сделать ничего, кроме как подчиниться.

— Расскажи мне, — выдыхает он, — или я скажу им, что им надо лучше поработать над тобой. Сделать тебе хуже. Разве ты еще недостаточно получил? Нет?

Правда в том, что ему уже достаточно. Даже у стального корпуса есть предел прочности. Он должен подавить дрожь. Воспоминание о боли гораздо хуже самой боли. Правда в том, что пока ты не уйдешь от боли, эти слова так и будут крутиться у тебя в голове.

Когда Тэхен отпускает подбородок Чонгука, его тело откидывается на холодную цементную стену клетки.

— Я провалился, вот и все. — Он надеется, что выглядит более живым, чем чувствует. — Вот и все.

Тэхен смеется, и его смех разносится ледяным эхом по пустой комнате. Его пальцы проходятся по ушибам рук Чонгука, его кровавых, грязных, побежденных рук. Он доходит до его запястий, связанных цепью наручников. Такая же цепь была на его лодыжках, привинченная к стене.

— И не прославился? Жалко.

— Жаль тебя разочаровывать, — изо всех сил старается усмехнуться Чонгук. Потому что он придерживается образа. Чертового образа. Может, Тэхен видит сквозь него. Может, он добрый, а может, теряет интерес к тем, кто играет не так хорошо, как он. В любом случае, он прекращает.

Жалость разъедает, и он знает это.

— Выглядишь уставшим.

Чонгук хочет сказать да, после пыток обычно так и выглядишь. Но это прозвучало бы жалко, потому что в прошлом он делал гораздо хуже другим людям. И хуже всего то, что некоторые из них все еще живы. Хуже всего то, что он брал тела и убивал их, убивал и убивал, пока не оставалась одна лишь оболочка, и оставлял эту оболочку жить, ибо таков был приказ.