You are worth waiting for - (Jenlisa/Дженлиса)

Глава 11

Все хотят любви, заботы и поддержки, но не всем это дается легко.

Каждый ребенок еще с детства испытывает чувство любви со стороны родителей, братьев и сестер. Или родители посчитали, что жестокость и суровость – и есть показатель любви? А шрамы, нанесенные ремнем, – так же показатель любви? Строгие правила и наказание за каждый неверный шаг – показатель заботы? Когда Дженни была маленькой, она спрашивала себя: "Так вот как выглядит любовь?"

Когда Дженни переехала к матери, это была не та любовь, которую она испытывала, когда жила с бабушкой. Никаких ремней, никаких постоянных жалоб – мол, ты не должна быть такой; ты делаешь не так; это нельзя; это не трогай; то не говори.

Материнская любовь была другой, в ней были ссоры, разногласия и конфликты, но также было много смеха, похвалы и доброты. Но это длилось недолго, словно мать пыталась как-то компенсировать то, что бросила её. А когда мать поняла, что у них всё хорошо, она перестала пытаться, проявлять всё то, что проявляла когда-то. Дженни выросла, и всё, что осталось между ними, — это разные взгляды на жизнь.

Как обычного подростка, Дженни интересовало множество вопросов, которые возникали в её голове, но в ответ она получала лишь недопонимание. Каждый раз она высказывалась, чтобы избавиться от зуда и добиться ответа – нормально ли чувствовать то, что чувствует она, — нормально ли потерять азарт жизни?

Всё, что она могла получить в ответ, – это замечание: "Сама себе всё это придумала" или "Будь проще, и люди сами потянутся" Это выводило Дженни из себя, поэтому она больше ни с кем не делилась и ничего не спрашивала. Обычные подростковые проблемы, и Дженни прекрасно это понимала.

Поэтому Дженни не раз замечала, что всякий раз, когда Лиса прикасалась к ней, она делала это с такой нежностью, словно Дженни была хрупкой, как хрусталь. Глаза внимательно слушали, когда брюнетка что-то рассказывала. Глаза проявляли внимание только к ней. Поначалу Дженни было не по себе, однако со временем она стала жаждать, чтобы эти глаза всегда смотрели на неё. Она была пристрастна к игривому ротику, из которого часто вылетали едкие шутки.

"Ухты," Лиса взглянула на часы на своей руке. "уже так поздно, мне, наверное, пора идти." Сказала она, как только они наконец оказались на пороге квартиры.

"Куда, по-твоему, ты собралась? Только идиот станет шляться в такой ночи." Дженни поймала её за тонкое запястье и потащила в коридор, не давая ей уйти.

Та, что повыше, усмехнулась, приподняв брови. "Спасибо, что напоминаешь мне, кто я, а то я всё время забываю." Она с весельем закатила глаза в сторону. "Всё в порядке, фонари проводят меня до дома."

"Не валяй дурака, ты останешься." Бросив на неё взгляд, брюнетка увлекла её за собой в гостиную.

Когда они проходили мимо гостиной, Дженни не услышала ответа от другой, и оглянулась через плечо. Заметив лукавую улыбку, она прищурила свои кошачьи глаза. И Дженни понятия не имела, что у неё на уме. "Что?"

"Не думаю, что мы готовы спать вместе." Мягко проговорила Лиса, придвигаясь ближе и аккуратно заправляя за ухо упавшие на лицо темные пряди брюнетки.

Дженни внутренне напряглась, почувствовав теплое дыхание, коснувшееся её уха, отчего сердце глухо застучало о ребра. Вздохнув, она прогнала своеобразный прилив искр по телу, зародившийся в животе. Неосознанно она крепче сжала пальцы на её запястье. "Просто останься, уже слишком поздно." Прошептала она, стараясь не наделать глупостей.

"Хочешь, чтобы я осталась?" Поинтересовалась Лиса, подражая тихому голосу брюнетки, не желая портить их шепчущуюся ауру. Теплая рука скользнула по худенькой руке брюнетки, позволяя мягкой ладони накрыть холодную ладонь Дженни.

"Я бы не стала спрашивать." Прошептала она и увидела, как большой палец Лисы ласково пробежался по тыльной стороне её ладони.