Папочкин секрет

Глава 24. Раскаяние

Где-то совсем тихо был слышен звон аппаратуры, что создавал приятную мелодию для ушей, укачивая, словно колыбель. Чонгук не помнил, сколько он уже был в сознании, он будто падал в объятия Морфея, с каждым разом приходя в сознание, когда тот подбрасывал его вверх, как новорождённого. Так было приятно держать глаза закрытыми, прислушиваться к происходящему, оставаясь в безопасной зоне. Казалось, что если не открывать веки, то Чону ничто не будет угрожать, никто не сделает ему больно.

Где-то вдалеке он слышал знакомые голоса, что о чём-то говорили. Ему даже казалось, что они принадлежали Хосоку и Намджуну, но точно он не был уверен.
Даже если и так, ему не хотелось видеть их.

Ни Чимина, ни Суи, ни Лиён, ни Хосока, ни Намджуна.
Ему не хотелось видеть Тэхёна.

Время перестало существовать, когда он лежал под тёплым больничным одеялом, ему было хорошо и комфортно, и, если быть честным, он готов был отдать всё, чтобы никогда не вставать.

Словно место, в котором он находился, было его комфортной зоной.

Рано или поздно приходится проснуться, хочешь ты того или нет. Например, чтобы оценить ситуацию.
Несколько раз открывая глаза, он смотрел на белоснежный потолок, чувствуя боль, когда пытался сглотнуть слюну, словно кто-то вырвал его гланды. Приоткрыв рот, он даже постарался издать звук, задавая себе вопрос мысленно, а не лишился ли он часом голоса.

Из горла вырвался тихий хрип, а вскоре за ним последовал и звук.

- Чон... гук...

Он произнёс своё имя, держась слабой рукой за бинты на шее, наконец опуская её, и медленно поворачивая голову в сторону окна, прикрытое жалюзи. Через маленькие отверстия было видно, как шагают куда-то медсёстры и врачи, словно маленькие муравьи, занятые каждый своими делами.

Хотелось встать, разузнать о том, какая дальнейшая судьба Кхвана, походить, либо увидеть маму своими глазами.
Об одних мыслях о ней в горле запершило, и Чон с трудом сглотнул. В груди нарастало давление, словно кто-то с каждой секундой клал на неё тяжелые камни, ожидая момента, пока она наконец не сломается.

Он не знал ничего о её судьбе. Её могли выбросить в реку, сжечь, чтобы не везти в больницу, да что угодно. Кхван был лжецом, он мог не сдержать своего обещания. От мыслей о судьбе мамы у Чона заслезились глаза. Он тихо выдохнул, закрывая руками лицо, стараясь утихомирить боль.
Уже нет смысла лить слёзы, их было выплакано слишком много, да и не на тех людей.