Воровка

Что-нибудь болит?...

— Держите, — передал он исписанный лист Андрияненко. — А жене вашей лишние волнения сейчас ни к чему. Берегите её и будьте здоровы.

Девушка улыбнулась напоследок и покинула хозяйскую спальню.

Особенно радостным доктор был, когда помощник Андрияненко, Шляхов, вручил ему пухлый конверт.

* * *

Андреяненко подошла к кровати и погладила тыльной стороной руки лицо своей Ирины.

Сейчас, спящая, она казалась ей такой хрупкой и особенно нежной. Она улыбнулась, но только она знала, какой сильной она может быть и какой острый язычок у этой бестии.

Ребёнок!

Чёрт!

Это осознание вновь шокированной мыслью пронеслось в его голове.

Елизавета даже на минуту не могла представить себя мамой. Что она вообще будет делать с ребёнком?

А Ира? Она догадывалась о беременности?

Нет. Скорее всего, нет.

Девушка вздохнула.

Она вышла из их общей спальни и прошла в кабинет.

Устроилась удобно в кожаном кресле, закинув ноги на стол, и слегка дрожащей рукой распечатала пачку «Мальборо».

Болела голова.

Самое лучшее лекарство в такой ситуации — хорошая порция виски.

Закурив сигарету и налив полный бокал, Елизавета прикрыла глаза.

Постучав в кабинет для своего обозначения, вошёл Шляхов.

— Настолько всё плохо? — спросил он Елизавету.

— Уже нормально, — пробормотала в ответ девушка, жестом приглашая друга в кресло напротив.

— Что врач сказал? Она будет жить? — с сарказмом поинтересовался друг, наполняя и свой бокал янтарной жидкостью и угощаясь сигаретой.

Андрияненко сощурила гневно глаза и, выпустив дым, ответила:

— Ирина беременна и ты, мой друг, станешь крёстным папой.

Шляхов поперхнулся виски и надрывно закашлялся.

Андрияненко медленно встала и подошла к другу, от души похлопав того по спине.

— Какая заботливость, Лизка, — прохрипел друг. — Мне чуть дурно не стало от такой шутки.