Ребекка

Глава III

Мама была в нежно-персиковом шёлковом пеньюаре. На запястье кровоподтёки от игл. Она нежно улыбалась, глядя на маленькую Бет. Прислонилась к дверному косяку и курила. А Бет стояла на ковре босыми ножками и глядела огромными черными глазами.

Холодные, влажные, трясущиеся от ломки пальцы. Касались детской кожи с любовью. Крепкие объятия.
－ Я люблю тебя, моя маленькая.
－ Я люблю тебя, мама.

－ Ты не будешь больше этого делать!! Ясно??!
－ А кто мне запретит??!
－ Я тебе запрещаю, слышишь???!
－ Пошел ты к черту, Эрик!!!
Девочка лежала животом на кровати среди листиков и фломастеров и рисовала. Мама, вся растрепанная, бледная, с синяками под глазами ворвалась в комнату дочери, как ураган.
－ Милая, хорошая моя, папочка здесь что-нибудь прятал? Ты не видела? Скажи мамочке. － женщина, бессмысленно пометавшись по узкой комнате, упала на колени перед кроватью дочери.

－ Ты же понимаешь, как это опасно? Он просто мясник.
－ Ты предлагаешь ничего с этим не делать?
－ Больше вариантов нет?
－ Я не знаю... Эрик, я ничего не знаю!!

Бет заметила, что в последнее время мама стала особенно улыбчивой и радостной. Светится, как солнышко.
－ Эрик, я снова поправилась.
－ Тебе полезно.
Девочка сидела за столом и мусолила ложку, глядя на прямо-таки расцвевшую маму, с заметно подросшим животиком. Там живет маленькая сестричка.

－ Кто мой носик? Кто мои сладкие щечки? Мои ручки, мои маленькие ножки?
－ Я? － Бет вместе с мамой заливалась смехом и они лежали в обнимку на родительской кровати.

－ Бекки, откуда это? － мама стоит в дверях в своем пеньюаре и держится руками за большой живот.
－ Что?
На пол падает записка на желтом стикере. Девочка не видит, что там, но знает. Пожимает плечами. Она нашла ее сегодня, прикрепленную к дверце школьного шкафчика.

Мама лежит на постели голая. Ее бледная влажная кожа подергивается. Она беспокойно двигается и стонет. Худое лицо с темными кругами вокруг закрытых глаз. Веки дрожат. Короткая тонкая шея. Большие бесформенные груди лежат на ребрах. Огромный холм живота с торчащим пупком и белыми растяжками. Темные лобковые волосы. Тощие белые бедра беспокойно движутся и блестят от пота. Пальцы ног сжимаются и разжимаются, сминая простыню. На полу лежат сброшенные с кровати шприц и жгут.

－ Мой пирожок.
Мама смотрела мутными глазами с огромными, как блюдца, зрачками сквозь Бет. Ее отекшие веки были полуприкрыты, а влажная липкая ладонь с нежностью касалась щек и лба дочери. Девочка стояла у изголовья дивана, крепко сжав пальчиками краешек маминого пеньюара и молчала. Маме плохо. Она сейчас не услышит.
－ Я устала, Бекки. Солнышко. Можно я посплю?
Бет кивает и тихонько уходит к себе в комнату.

Мама спала два дня. А потом маленькая Бет поняла, что она не дышит.