Джефф, звёзды светят для тебя [CreepyPasta]

Чёрные и белые нити.

С слабой усмешкой, клоун устремил свой взгляд на лицо парня, от чего тот слегка смутился, отводя взгляд в сторону и нервно покусывал нижнюю губу. Спешу предположить, Монохромный вернул внимание на сей объект слишком неожиданно для самого парня, что по всей видимости ждал чего-то когда угодно, но только не сейчас. Смеющийся за всё это время его провождения здесь, чувствовал, как все таки медленно открывался перед ним подросток, еле еле они просто перешли на "ты". Бесспорно, это было слишком тяжело. Как же непривычно слышать клоуну к себе было сей тон, будто они совсем чужие... Но разве это не так? Что и вовсе могло как-то совмещать эти, абсолютно разные личности? Джек был далеко не тем, с кем стоило бы заводить дружбу. Внешность, слова, всё слишком обманчиво для сей пазитивной личности. Кому-то он спокойно внушал страх, своими острыми, как лезвие ножа, когтями и холодным, как крестально чистый лёд взглядом. Пока другие же, могли видеть в этом что-то забавное, остальные, и вовсе, ничего необычного. Для такого места лишние когти, клыки, было чем-то слишком обычным и не удивительным, и я пологаю, Вудс входил именно в такие ряды, что здраво оценивали каждого обетателя сея особняка, не выделяя  кого-то самого опасного, или же, наоборот, слабого. Сам Монохромный гордо смотрел на каждого с высока, ведь понимание, что он - сама не уязвимость, дарили ему полную уверенность в себе, своих словах и действиях. Единственное, порой даже такой личности, как он, становится слишком завидно, даже простым людям. А всё дело в том, что каждый человек после рождения способен что-то любить, находить примеры для подорожания, имеют какие-то цели, к которым стремятся до последнего. Так же, они способны на отношения и поддержку друг-другу. Это действительно здорово. Проживая бок о бок с людьми в течение не одного столетия, Смеющийся, кажется, лишь становился всё мрачнее с каждым годом. Не многие помнят, каким же изрядным весельчаком он был, когда только попал в это место. Вечно закатывал какие-то праздники, ловил своих новых друзей на разных, своего рода, шутках, ведя себя как самый настоящий "шут гороховый"¹, ведь именно так он и привык общаться с публикой. Предоставляя окружающим всегда лишь пазитивный настрой, за что не раз получал какие-то выговоры от тощего повелителя леса, не умеющим воспринимать юмор, да и вовсе, выносить не мог в своём доме смех, пораждённый чей-то радостью. Оно очевидно, ведь так? Такой строгий. И. Конечно. Вечеринки пропали, как и яркие моменты для каждого обетателя себя серого и довольно таки мрачного, довольно большого, двухэтажнного дома. Ведь, как долго в целом каждый из нас мог бы терепеть на весь свой пазитив и некую доброту, ответом полное безразличие и злобу, что лишь оставляет отпечатки на личности, заставляя верить в то, что мир - лишь одна сплошная гниль, что не способна на настоящее веселье. Как, однако, неинтересно. Дети - единственные, кто действительно могли ценить всю ту радость, что им приподносил Монохромный, весёлый клоун.
Но неужели среди и такой массы находятся исключения? Кажется, будто такие люди моментально становятся центром внимания клоуна, отключаясь от всего остального, гнилого. Самое ужасное это когда забывается всё то, что когда-то было особенным. Дарило особые мысли. И заставляло отдаться себе полностью и забыть о наскучевшей рутине. Каким же приятным удивлением для клоуна была улыбка парня и его смех... Как же это было красиво. Словно в голове что-то щёлкнуло, при виде этой без ценной картины.
Слегка смягчившись, клоун ожидающе улыбнулся.
Расслабив плечи, юный киллер кивнул в сторону небольшого шкафчика, после чего ему удалось таки в первые завидеть то, как клоун умело вытянув правую, когтистую руку, открыл сей шкафчик, вынимая оттуда чёрные и белые нити, кладя их перед парнем, клоун не убирал с лица еле заметной улыбки, не отвликая Вудса от его крапотливого занятия, клоун смотрел за каждым его умелым и уверенным действием, при том слегка покручивая пальцами ткань своего новенького свитера, тот задумчиво покосился в сторону, а как только вспомнил одну вещь, то вернул свой взгляд обратно на парня.

—"Джеффи... Я ведь так и не показал тебе не одного представления с фокусом? Что может быть лучше, чем работать и получать радость одновременно?" — Поднявшись с пола, клоун потянулся, но вот это его довольное вырожения лица даже как-то заставляет чувствовать себя не так уж и комфортно, но Вудс не став подавать вида, кивнул на его слова, вспоминая, что действительно упустил подобную важную часть представления, что, кажется, на этом наконец подойдёт к концу. Оттряхнувшись от якобы пыльной обстановки, Монохромный взял тот же шарик, что сделал вот совсем недавно, всматриваясь в него, он скрыл шарик от внимания подростка, как в мгновенние на его руках оказался маленький, чёрный пудель.

—"Воаля!" — Гордо выдал клоун, как вдруг тот щенок, словно натренерованный, запрыгнул на кровать к парню, поднявшись и стоя на двух лапах, выполнял все команды Монохромного клоуна, как-то кружась и взвывая детские мелодии, такая картина казалась забавной и умелительной, нежели чем действительно какой-то смешной. Невольно промелькали мысли о том, "а как же именно он смог провернуть всё это, и откуда же был этот щенок, что вновь отказавшись в руках волшебного клоуна, стал обычным шариком...? Ах ладно, не важно, о чем я вот думаю, передомной искусный клоун, отрицать его мастерство это тоже, что и обвенить в невыполнение правил закона изрядного вора". Это действительно смогло слегка занять время и отвлечь, ведь тот щенок спокойно действовал и камандам самого парня. Подушки стали как новые, как и настрой парня, и не важно уже ничего, даже то, как было неприятно в рёбрах, как только парень посмеевался.