Поэзия что льется из души

Николай Минский

Сегодня мы восстали,
Но завтра кончен бой.
В Интернационале
Сольется род людской.

Напрасно над собой я делаю усилья,

Чтобы с души стряхнуть печали тяжкий гнет.
Нет, не проходят дни унынья и бессилья,
Прилив отчаянья растет.

Без образов, как дым, плывут мои страданья,
Беззвучно, как туман, гнетет меня тоска,
Не стало слез в глазах, в груди — негодованья.
Как смерть, печаль моя тяжка.

И сам я не пойму, зачем, для чьей забавы
Ряжу ее теперь в цветной убор стихов.
Ужель страданьями гордиться я готов?
Ужель взамен я жажду славы?

Как радости людей и скорби их смешны.
Забвенья! Сумрака! Безлюдья! Тишины!..

1885 г.

Ноктюрн

Полночь бьет... Заснуть пора...
Отчего-то страшно спать.
С другом, что ли, до утра
Вслух теперь бы помечтать.

Вспомнить счастье детских лет,
Детства ясную печаль...
Ах, на свете друга нет,
И что нет его, не жаль!

Если души всех людей
Таковы, как и моя,
Не хочу иметь друзей,
Не могу быть другом я.

Никого я не люблю,
Все мне чужды, чужд я всем,
Ни о ком я не скорблю
И не радуюсь ни с кем.

Есть слова... Я все их знал.
От высоких слов не раз
Я скорбел и ликовал,
Даже слезы лил подчас.

Но устал я лепетать
Звучный лепет детских дней.
Полночь бьет... Мне страшно спать,
А не спать еще страшней...

1885 г.

Вечерняя песня

На том берегу наше солнце зайдёт,
Устав по лазури чертить огневую дугу.
И крыльев бесследных смирится полёт
На том берегу.
На том берегу отдыхают равно
Цветок нерасцветший и тот, что завял на лугу.
Всему, что вне жизни, бессмертье дано
На том берегу.
На том берегу только духи живут,
А тело от зависти плачет, подобно врагу,
Почуяв, что дух обретает приют
На том берегу.
На том берегу кто мечтою живёт,
С улыбкой покинет всё то, что я здесь берегу.
Что смертью зовём, он рожденьем зовёт
На том берегу.
На том берегу отдохну я вполне,
Но здесь я томлюсь и страданий унять не могу,
И внемлю, смущённый, большой тишине
На том берегу.

1896 г.

Перед луною равнодушной,

Одетый в радужный туман,
В отлива час волной послушной,
Прощаясь, плакал океан.

Но в безднах ночи онемевшей
Тонул бесследно плач валов,
Как тонет гул житейских слов
В душе свободной и прозревшей.

1900 г.

Поэту

Не до песен, поэт, не до нежных певцов!
Ныне нужно отважных и грубых бойцов.
Род людской пополам разделился.
Закипела борьба, - всякий стройся в ряды,
В ком не умерло чувство священной вражды.
Слишком рано, поэт, ты родился!

Подожди, - и рассеется сумрак веков,
И не будет господ, и не будет рабов, -
Стихнет бой, что столетия длился.
Род людской возмужает и станет умен,
И спокоен, и честен, и сыт, и учен...
Слишком поздно, поэт, ты родился!

1900 г.

Я влюблен в свое желанье полюбить,

Я грущу о том, что не о чем грустить.
Я людскую душу знаю наизусть.
Мир, как гроб истлевший, мерзостен и пуст.

В проповеди правды чую сердцем ложь,
В девственном покое — сладострастья дрожь.
Мне смешна невинность, мне не страшен грех,
Люди мне презренны, я — презренней всех.

Но с житейским злом мириться не могу,
Недовольство в сердце свято берегу,
Недовольство богом, миром и судьбой,
Недовольство ближним и самим собой.

1904 г.

Смерть. Ноктюрн

Она печальна у одра болезни,
В расстанный час, при громком плаче жён;
Торжественна в движеньи похорон,
В протяжности заупокойной песни;

Грозна пред плахой, за стеной тюрьмы;
Мечтательна под тенью ив надгробных;
Всесильна на полях сражений злобных;
Уродлива в дыхании чумы.

Но ужас смерти, близкой, неотлучной,
Постиг я лишь наедине с собой,
В мельканьи дней под лепет однозвучный,
В усталости души, ещё живой,

В забвении всего, что было свято,
В измене всем, кого любил когда-то.

1907 г.