Утро следующего дня не могло не радовать Юи. Хоть осадок от слов Козуме и остался, Ойкава смог заглушить большую часть обиды. Они ещё вчера обменялись номерами, поэтому сейчас, пребывая в прекрасном настроении, Сато писала новому другу.
Красотка менеджер: Спишь? Учебу решил проспать?
Ойкавочка: Капитану команды простительно, но нет. Я не сплю, собирался выходить.
Обменявшись номерами, ребята не забыли записать друг друга по своему желанию. Поэтому Тоору записал себя весьма лестно.
Красотка менеджер:так рано? Даже я только проснулась, а ты уже идёшь на учебу. Уважаю))
Ойкавочка: Для тренировки никогда не рано, то что у меня есть лишнее время, означает лишь одно — это время для тренировок.
Девушка уже не знала, что на это ответить, поэтому оставила непрочитанным и пошла в ванную. После всех водных процедур, Юи спустилась вниз, где уже сидели родители.
— Всем доброе утро! — проговорила девушка, подходя к родителям, и по очереди целуя их в щеку.
Её слова были проигнорированы, поэтому улыбка тут же спала с лица, и девушка молча села за стол.
— Дочь, я видел, что по английскому языку у тебя стоит тройка, может вместо того, чтобы радоваться жизни, объяснишь мне причины того, что моя дочь не лучшая? — начал грозно отец, убирая газету.
Он поправил свои очки, нахмурив брови. Сато тут же повернулась к маме, ища поддержки, но наткнулась лишь на такой же грозный взгляд.
— Куда ты пошла? На какой кружок? — тут же напала с вопросами мать.
" Я хожу в школу уже три недели, а спросить они решила только сейчас.» — мысленно вздохнула Мива.
— Я стала менеджером волейбольной команды, — тихо пробормотала девушка.
— Что? Разве я не говорил тебе, кем ты должна быть в этой школе? Никаких менеджеров, никаких спортивных секций. Твоей целью было стать медалисткой, а ты лишь получаешь тройки! — отец тут же повысил голос, вскакивая.
— Может тогда стоит напомнить вам, что учусь я, а не вы? Я хочу сама решать, кем мне быть! Я не хочу вечно слушать ваши приказы, — Сато говорила бы еще, если бы звонкий удар по щеке не застал ее в расплох.
Она нахмурилась, обида и боль прожигали изнутри, а след от удара — снаружи.
— Не смей повышать на нас голос! Мы дали тебе абсолютно всё, ты должна слушаться нас! — уже подключилась мать.
