Сизые дымовые завитки, похожие на причудливо срезанную кожуру яблока, тянутся ко мне, как щупальца спрута, пытаясь захватить, поглотить, втиснуться в лёгкие и выудить из них все жизненные соки. Люди рефлекторно отмахиваются от этих дымных рун, но я позволяю им окружать себя, словно обманчиво ласковым змеям, что в любой момент могут сжать кольца из своих скользких тел на моей хрупкой шее. Иногда кажется, что мне удалось их приручить: они всего лишь ненавязчиво ластятся ко мне, но не проникают внутрь, не пытаются отравить своей едкостью. А иногда так хочется, подобно Мину Юнги, который уже давно прижился с ними, позволить им брызнуть пару капель яда в себя, чтобы понять, какого расслабленно смыкать глаза и чувствовать, что весь мир у твоих ног, пока ты делаешь очередные затяжки.
Всё таинственное всматривается в нас своими озорными глазами, хищно скалясь при виде наших слабостей, которые высвечиваются
ярко-красным, как живая плоть в ночном зрении вампира. Их острые зубы неизвестности врезаются в трахею и стискивают её со смачным причмокиванием. Тайны оставляют на нас свой тёмный след, распространяющийся по всему телу, как зловредный вирус, и заползающий в самую душу, где зарождается интерес. Наличие знаний - кратковременная победа, а их отсутствие - полное поражение. Я смотрела, как клубился пепельный дым вокруг Юнги, и понимала, что без изучения сигаретной сферы мне не удастся выйти из его кабинета.сонсеним курил так, что даже мне, зелёному птенцу в этом деле, становилось до ослепительного понятно, что это приятно. Он безмятежно, как во сне, прикрывал глаза, откидывался на спинку стула и выпускал из трубочки губ дым, который укутывал его своей платиновой занавеской. Дым нежился у его лица, около его ключиц, путался в его волосах так нежно, что я испытывала эстетический экстаз.
- Значит, курение доставляет удовольствие? - задумчиво спросила я, изображая из себя новорождённого, у которого в зрачках витали одни вопросы.
- Это расслабляет, - наперевес моему энергичному любопытству монотонно, как заскучавший педагог, читающий в тысячный раз заезженную лекцию, ответил Мин, затянувшись пару раз.
Мы перебрасывались с ним петлями взглядов под напряжением, от которых отскакивали, раня случайных свидетелей, раскалённые искры, но продолжали молчать. Я всё также задумчиво разглядывала дотлевающую сигарету, зажатую между его пальцами, и неосознанно выпячивала навстречу ей губы. Измельчённый табак соблазнительно догорал, как перемешанные угли внутри камина, и это зрелище завораживало меня. Расслабляет, значит? По-моему, только напрягает обезьяньей любознательностью.
