Юноша-омега и парень-волк

~

— Прошу, не отдавай меня ему, — юноша крепко обнимает своего отца и утыкается носом в теплую и мягкую ткань пуховика, но мужчина отстраняется, беря парня за руки и одаривая легким поцелуем во взмокший от волнения и страха лоб.

— Прости, но таковы обычаи нашей стаи. Я не могу их нарушить. 

 — Почему именно я? — надломано спрашивает тот, жмурясь и морща нос от холодного осеннего ветра. 

 — Потому что только ты и сын вожака находитесь в «цветущем» возрасте. Дитя лидера стаи неприкосновенно и имеет особый статус, но не ты, Бэкхён... 

 Парень мужается и пытается скрыть блестящие от слёз глаза. Раз в тридцать лет их стая обязана отдавать одного мальчика-омегу, способного выносить в своём чреве нового Хозяина Великого Леса, благодаря которому стая существует вот уже несколько веков. Господину Бёну не повезло, когда только он услышал печальный и слабый голос своего, только что родившего ему волчонка, супруга: «Омега». Это было словно приговор. Мужчина знал, что в их стае только два омеги-мальчика, из которых, скорее всего выбор падет на его сына, но продолжал верить, что по истечению нескольких лет родится крайне редкий младенец-омега. Но прошло шесть лет, а в их стае родились три омеги-девочки, и ни одного представителя мужского пола. Ещё год, и, наконец, на свет появился омега-мальчик, но это уже не радовало господина Бёна, так как тогда оставалось всего четырнадцать с половиной лет до «Приношения даров» и младше шестнадцати лет мальчикам было запрещено участвовать в жеребьёвке. Отец Бэкхёна был уверен, что вожак воспользуется правом «неприкосновенности» и его ребёнок останется при семье. Так оно и произошло. Бэкхёну двадцать один и он стоит со своим старшим из родителей возле тропинки в Великий Лес. 

Темнеет, а это значит, что пора «преподносить дар» Хозяину. Мужчина напоследок вновь обнимает сына и неоднократно повторяет, что всё будет хорошо, что он гордится своим сыном потому, что именно ему выпала честь вязки с самим Хозяином Великого Леса, с самым лучшим альфой. 

 Юноша ежится от неприятного холода и дергает руками за капюшон, который совсем не спасает покрасневшие уши от морозного воздуха. В этом году выдалась особенно холодная осень. Только конец октября, а природа словно попутала его с серединой декабря. Глупая и непонятная традиция носить эту непутёвую бархатную мантию темно-сливового цвета. Она совершенно не защищает от холода, поэтому парень весь продрог и его зубы мелко стучат друг о друга. Бэкхён осторожно ступает по земле и слышит, как под обувью шуршат листья, словно нашептывают ему слова удачи. Юноша идёт вперед, в сумерки. В них, часть его волчьей, но давно растерянной натуры хорошо ориентируется в темноте. Его глаза сверкают синими льдинками — кругом ни души. Лишь только тихое уханье филина на высокой сосне. Он продолжает ступать по промёрзшей земле. Ноги омеги дрожат всё больше от страха неизвестности. Будет ли Хозяин деликатен с ним, а не просто грубо сделает своё дело и оставит в период созревания плода внутри Бёна? Длинная темно-сиреневая материя постоянно цепляется за ветки, и Бён иногда наступает на неё, спотыкаясь и тихо чертыхаясь себе под нос. Наконец, спустя казавшееся Бэкхёну целой вечностью время, парень выходит на поляну, в центре которой повалено дерево. На нём вырезаны соединенные воедино спирали — символ Великого Леса. Он присаживается и растирает руками свои конечности, которые посинели от низкой температуры воздуха. Его зубы постукивают друг о друга, а пальцы не сгибаются. Может, он заболеет и умрёт до прихода Волка? Кто знает. Бэкхён старается вести себя тихо и не подавать вида, что ему боязно.