Секретарша

5

Я завалилась в кровать, и тело моё словно окаменело — стало твёрдым и неподвижным. Оно и к лучшему, ведь мне совсем не хотелось двигаться. Когда Донна заколотила в мою дверь с воплем: «Ужин!», я не ответила ей. Она заглянула по мне, проверяя, не сплю ли я. Мне пришлось соврать, что мне просто не хочется есть. Моё тело было вялым, я хотела спать, но сон всё не приходил. Я просто лежала, и до меня доносились разные звуки: ругань, болтовня из телека, шум воды в ванной. Кто-то открывал и закрывал ящики, хлопал дверьми, бормотало радио.

Оранжевые цифры моих электронных часов теперь показывали 1:30. Я вспомнила, что до сих валяюсь в одежде. Сев на кровати, я взглянула в окно на серую, холодную улицу. Деревья выглядели замёрзшими и жалкими. Год назад я боялась засыпать, потому что постоянно боялась, что какой-нибудь маньяк ворвётся в дом и всех убьёт. В конце концов этот страх прошёл.

Я снова легла в постель, так и не раздевшись. Рано или поздно, казалось мне, я усну — нужно только подождать.

Но всё было тщетно.

Время текло медленно, комната погрузилась во тьму. Ближе к утру стали слышны звуки пробуждения: туалет, чей-то кашель, злобное ворчание Донны. Раньше я часто специально просыпалась пораньше и прислушивалась, как моя семья неуклюже пытается подготовиться к рабочему дню. Порой это вызывало у меня иррациональную ненависть, но сегодня я чувствовала скорее тоску и отчаяние: мы навсегда останемся чужими друг другу. Хотелось плакать, но слёз не осталось.

Постучалась мать:
— Дорогая, ты разве не опаздываешь?

— Я сегодня не пойду на работу, плохо себя чувствую. Попозже позвоню туда.

— Тогда я сама позвоню, оставайся в кровати.

— Не нужно. Это должна сделать я.

Я так и не позвонила, а адвокат не звонил мне домой. И на следующий день. И потом — тоже.

Я даже чувствовала лёгкую обиду на него, но ещё больше — облегчение.

Это продолжалось четыре дня, после чего отец спросил, не боюсь ли я отсутствовать на работе так долго. В присутствии Донны и матери я ответила ему, что уволюсь. Он был потрясён.

— Это не слишком умно, — ответил он, — что же ты собираешься делать теперь?