50 дней до моего спасения

Часть 49

 С каждым днем становится все легче. Суставы ломит меньше, мозги варят лучше. Только есть хочется все так же. Но это поправимо. Я проснулся (как всегда, в час дня) и услышал какой-то шум, кажется, с кухни, и два мужских голоса. Один был Арсения, а второй... Павла Алексеевича? Что он здесь делает? Нет, понятно, что они с Арсом лучшие друзья, но почему он не в школе? Я быстро надел свои обычные вещи и пошел на разведку. — Здрасте, — тихо сказал я. — Привет, Шастун, — с ноткой грусти произнес психолог. — Привет, — сказал Арсений, — Садись, кормить тебя сейчас будем. — Да ладно! — я очень сильно удивился, аж голова закружилась, от чего я практически упал на диван, почти на колени Паши. — Мда, — начал психолог, — еда тут ничуть не помешает, — потом он обратился к Арсу, — Ты когда его последний раз кормил? — Вчера. И это был йогурт. Ему много еды сейчас нельзя, — спокойно объяснил Арсений. — Только йогурт? И все? — удивленно спросил психолог. — Ага, — ответил Арс и передо мной появились две баночки йогурта. — Ох, я сейчас прям наемся, — уставшим (а я только встал) голосом ответил я, — Павел Алексеевич, а Вас он тоже ТАК кормит? — я немного развеселился. — С чего ты взял? — спросил Паша. — Ну-у, по вашему телосложению, — на моем лице, так же как и на лице Арса засветилась улыбка. — Нет, Шастун, он у меня всю еду забирает, — психолог рассказывал об этом как-то грустно, а Арсений закатил глаза. — Ай, ай, ай, Арсений Сергеевич, у друга еду забирать, — я покачал головой и мне в лицо прилетело кухонное полотенце. — Ай, ай, ай, Арсений Сергеевич, — продолжил Паша, — как вам не стыдно так со своим учеником! — в психолога прилетела ложка. Аккурат в лоб, — Ай! Ну, что ты делаешь! — Меньше разговоров, — сказал Арс. Перед психологом появилась тарелка с печеньем, — Вот тебе, чтобы не голодал. Все довольны? — Мы с Пашей кивнули и все дружно рассмеялись. Завтрак, можно сказать, удался. Арсений, как заботливая мамочка (ну, или папочка) смотрел, как я ем йогурт, а Павел Алексеевич пьет чай с печеньем и от умиления каждые десять секунд вздыхает. Психолог его три раза послал. А я четыре раза подавился. А после Арсений отправил нас в гостиную, а сам остался на кухне. Мы сели на диван и начали разговор. — Антон, ты рассказал Арсу то, о чем мы договаривались? — серьезно спросил психолог. — Почти, — тихо ответил я. — Это как? — Я отправил смс-ку, узнал, что это ему, мы поругались, я ушел, а потом... — я замолчал, не желая рассказывать все в красках, — в общем, не успели это обсудить. — Это понятно, но ты же понимаешь, что вам придется, — скорее утверждая, а не спрашивая, произнес Паша. Я кивнул, — Вот и молодец. А теперь, ну, мало ли, не хочешь рассказать что-то? — Не очень, — ответил я. — Ну, ладно. Если вдруг захочешь, я всегда выслушаю. — Хорошо, — я улыбнулся, но получилось очень натянуто. В гостиную зашел Арс. — Ну что, успели пошептаться? — Есть немного, — улыбаясь, ответил психолог, — Я пойду, пожалуй. Проводишь меня? — он обратился к Арсу. — Пошли, — ответил Арс и они вышли. Я не слышал о чем они говорили, но этот разговор был не долгим. Арсений вернулся до неприличия серьезным. Он сел рядом со мной и смотрел мне в глаза. Я решил начать разговор первым. — Тебе он тоже сказал, что надо поговорить? — Нет, он мне сказал, что не надо с этим разговором тянуть. Иначе не успею, — очень серьезно и очень расстроено сказал Арс, — Ты правда об этом думал? — он выделил «об этом». Я кивнул, — Я никогда не понимал, зачем люди пытаются самостоятельно покончить с жизнью. — Я тоже, — с легкой и грустной улыбкой сказал я. — И зачем это тогда тебе? — Сложно, — серьезно ответил я, — Очень сложно. — Попробуй рассказать. Легче станет. Я сделал глубокий вдох. И выдохнул. Немного подождал и начал говорить: — Ты не поймешь, — опять пауза, — После знакомства с Гошей, я не стал ничего рассказывать родителям. Им было плевать на меня из-за переезда. Я думал, что после того, как все вещи перевезем, все вернется на места и я с семьей забуду о своих проблемах. Но ничего не изменилось. Я боялся заводить друзей. Боялся, что если узнают про мою ориентацию, то перестанут со мной общаться или того хуже. Я бы, наверное, и не общался ни с кем, да ко мне подошли Дима с Сережей, — я улыбнулся воспоминаниям, — И все было замечательно. Но родители начали ругаться часто. Юлька боялась и прибегала ко мне, чтобы я ее защитил. Я пытался, но самому было страшно. Потом начали уставать друг на друга кричать и кричали на меня. Отец иногда бил. Все лето я от них сбегал к друзьям, но мало что им рассказывал. А в конце лета родители сказали про развод. Я понял, что это конец. Я закрылся в комнате и разобрал одну строгалку. Уже начал вести лезвием по запястью и испугался. Тогда нашел достал обычную тетрадку и начал писать. Хотел проверить, стоит ли вообще жить, — слишком просто, чтобы плакать. Слишком сложно, чтобы говорить. — Как ты проверял? — у Арсения от непоказанных эмоций был хриплый голос. — Жил, — просто ответил я, — А ты меня очень быстро раскусил. Пришлось много врать. — А про книгу. Что связано с книгой? — каждый раз голос Арсения был все разочарованнее. — Срок в пятьдесят дней. И выбор умирать или нет. — И сколько дней осталось? — Один, — сказал я на выдохе и засмеялся. Потому что, сука, я так и не решил. Мой смех уже превратился в истерику и, наконец-то, пошли долгожданные слезы. Арсений обнял меня довольно крепко, но очень нежно. И я, блять, знаю, что это настоящие эмоции. После этого день полетел. Арс ничего больше не говорил про это, только держал меня крепко. Было ощущение, что он боялся меня отпустить. Может, так оно и есть. А мне не хотелось, чтобы он меня отпускал. Наш разговор стал каким-то слишком глупым, какие-то дебильные фразы, которые никто никогда не поймет. И, О Боги! меня накормили второй раз. Тем же, конечно, но я ел второй раз за день. И кормили, не просто поставили баночки с йогуртом и сказали: «ешь», а прямо из ложечки с заботливым взглядом. Так же как было это впервые. За день было потрачено очень много эмоций. И первым лег спать не я, что было для меня странно. Арсений быстро уснул, что позволило мне без сокрытий написать предпоследние слова.

***

Дорогой Дневник,

Вывод дня: Павел Алексеевич скотина. Но, сука, очень умный. Благодаря ему мы с Арсом поговорили. Я не буду рассказывать Диме и Сереже, потому что они и так успели со мной настрадаться. Хотя и Арс тоже. Надо почаще говорить, как я их всех люблю.

Я не знаю, что сделаю завтра. Так много было хорошего и так много плохого, что я просто запутался. Арсений ничего мне не сказал про мою идею. И я даже не знаю, как это понимать. Что он об этом думает? Тупой вопрос, конечно, он об этом плохо думает. Буду ждать завтра.

49 день.

19 октября. Антон.