Сердце Ведьмы. Обречëнные Сердца |Книга №2|

Глава 11. Неизвестное новое

Раны заживали. Тело девочки восстанавливалось, становясь с каждым днём всë крепче. На всë про всё ушло ещё полмесяца, пока не настал момент для снятия швов. Когда Такушиби проводил манипуляции с нитками на спине девчушки, да так аккуратно и бережно, стараясь причинять как можно меньше боли при этом, Ксуфирии казалось, что он мастер на все руки, что ему подвластно абсолютно всë: и готовка, и уборка, и стирка, и дети, и медицина, и ещё многое другое, о чëм девочка даже не подозревает. Она на протяжении всего проживания в его доме наблюдала за ним, стала живой свидетельницей повседневной жизни приказчика, кажущимся всем угрюмым и суровым, ведь он действительно практически не проявлял эмоций и становился жестоким, когда наказывал провинившихся розгой. Но Такушиби изменился в глазах Ксуфирии, как только она узнала его поближе и прожила вместе с ним под одной крышей почти месяц. Наверное, она единственная, к кому он относился с добрыми намерениями, без тени злобного замысла, хотя кто знает, белобрысая девочка уж точно такой информацией не располагает.

Как только Такушиби снял швы с ранее кровоточащих ран девчонки, от которых остались лишь вертикальные шрамы на всю спину, Ксуфирия выдохнула и почувствовала свободу дыхания. Раньше при глубоком вдохе и выдохе она чувствовала некий дискомфорт, который приносили ей наложенные швы, что мешали и приносили ей боль, и ей нужно было быть максимально аккуратной при дыхании, дабы, не дай Бог, швы не разошлись. Будто ей крылья оторвали, словно ангелу, ей-Богу! К сожалению, раны зажили, но шрамы - напоминание о прожитом аде - остались. Это еë клеймо на всю жизнь, что поставил ей собственный отец, или же бывший супруг еë покойной матери, как сама дочь барина отныне кличит своего родителя. Отцом его она вряд ли когда-либо ещё назовëт, а уж после того, что он с ней сделал, сомневаться не приходится.

- Знаешь, Ксуфирия, о чëм я думаю? - обратился к ней мужчина после того, как девочка оделась в новое спальное бельë, сидя на кровати позади неë.

- Я не умею мысли читать, так что говори вслух, - ответила она в своей манере.

- Может, тебе кличку какую-нибудь себе придумать, а? - Неожиданно предложил однако.

- Кличку? Зачем?

- Твоë имя немного длинновато. Было бы легче обращаться по уменьшительно-ласкательному прозвищу.

- Восемь букв, по-твоему, это длинно? - нахмурилась беловолосая и обернулась. - Твоë имя тоже из восьми букв состоит!