До самой ночи я помогала. Убирала с другими женщинами мусор, таскала еловые ветки, чтобы прикрыть дыры, готовила на площади еду, чтобы накормить тех, кто остался без крова. В этот день погибло двое ильхов, около десяти оказались ранены. Дом на скале, который я видела с парапета, был полностью разрушен. Еще несколько — остыли от дыхания хёггов. Мост зиял внушительной дырой. Когда солнце погасло, люди зажгли факелы и чаши с хёгговым огнем и продолжили наводить порядок. Я видела Рагнвальда, который наравне со всеми таскал тяжелые бревна и камни. Одна Трин фыркнула и помогать не стала, сказав, что вёльды — воины, а не служанки. Я встретилась с девой взглядом и увидела в глубине красивых глаз вопрос. А еще — насмешку и злость. Извиняться за ловушку Трин точно не собиралась. Лишь сожалела, что капкан не сработал. К ночи люди потекли на площадь. Я тоже пошла, всматриваясь в осунувшиеся лица. Тронула за руку знакомую деву из Башни. — Куда все идут? Зачем? — Так жребий, — горестно прошептала та. — Вестница объявит, кого заберет Билтвейд. Время пришло. На площади уже собралась толпа. Воины — с хмурыми лицами, старики — с мрачными, девы — с испуганными. Я осторожно пробилась ближе, пытаясь понять, что происходит. Люди молчали. Не было ни музыки, ни ударов по щитам. В центре площади горели факелы, освещая круг. Внутри сидела Гунхильд. Вёльда не шевелилась, и ее глаза были закрыты. Казалось, она просто уснула. Вперед вышел старый конухм, осмотрел замерших людей. — Все здесь? — негромко произнес он, и карнохельмцы вразнобой кивнули. — Тогда не будем тянуть… Ноша Билтвейда тяжела. Это наша вина и наша кара. Смерть в бою для воинов — почетна, всех их ждет за чертой вечный пир. Сражение — удел воинов. Их доля — биться за свою землю, свой город, свою семью. А доля дев — хранить дом, в который ильхам можно вернуться после битвы, согревать своим теплом, растить детей… И потому отдавать добровольно своих дев на смерть — позор и горе. И я, конухм Карнохельма, осознаю и признаю вину старейшин. Но у нас нет выбора. — Старик обвел жителей блеклым взглядом. — Мы будем помнить эту жертву. Мы будем беречь память о ней. И в Роще Плачущих Ветвей появится новое дерево. Мы будем нести к нему дары, повязывать на ветви ленты и говорить с деревом, как говорили с девой. Потому что после Билтвейда наступит время спокойствия. Кто-то в толпе всхлипнул. Я нахмурилась. Да как же это? Конухм махнул рукой вёльде, выходя из круга. — Гунхильд, скажи нам, кого на этот раз заберет Билтвейд. Прислужница, с которой я пришла, вздрогнула. Я увидела среди лиц Тофу, она сжимала кулаки, словно готовилась снова броситься в бой. Но, как и остальные, лишь молча смотрела на вёльду. И по сгорбленной спине Тофу я догадалась, как именно погибла ее дочь. Она была одной из тех, кого отдали Билтвейду. Гунхильд потрясла свой грязный мешок. Раскрыла его и высыпала содержимое на землю. Множество тонких белесых птичьих костей. Здесь были десятки черепов, грудных пластин, ног и крыльев. И каждая косточка оказалась любовно очищена и отшлифована. Гунхильд встала на колени перед горой костей и принялась их перебирать, что-то нашептывая. Она запускала руку в свою жуткую коллекцию, вытаскивала крыло или череп, прикладывала ко лбу и губам, трогала языком, нюхала и снова шептала. Ветер трепал седые распущенные космы Гунхильд и серые перья на ее плаще. Мне стало не по себе. Словно что-то древнее и беспощадное дышало рядом, смотрело из-за плеча. Я подняла голову — в небе кружили совы. Сильная рука сжала мое плечо. — Что ты здесь делаешь? — прошипел Рагнвальд. — Я думал, ты в башне! Уходи отсюда! Я открыла рот, но ответить не успела. Гунхильд вскочила, безумные глаза уставились в толпу. Воины, стоящие впереди, попятились. — Я услышала волю незримого мира! Духи птиц выбрали дев для Билтвейда! — звонко крикнула вёльда. Крутанулась, взметнув плащ, и указала в толпу: — Трин, духи выбрали тебя! Выйди вперед и прими свою судьбу! По толпе прокатился рокот, кто-то вздыхал с облегчением, кто-то с сожалением. Но первых было больше — Трин была чужой в Карнохельме. Девушка как-то заторможено шагнула к Гунхильд. И впервые я увидела на лице гордой красавицы смятение и страх. Я смотрела на ее лицо с широко распахнутыми повлажневшими глазами и не ощущала того злорадства, которое должна была ощутить. Только жалость. — Ты принимаешь свою судьбу, вёльда Трин? Ты готова пожертвовать собой ради Карнохельма? — Я принимаю, — сипло произнесла дева. — Тогда сними свой плащ и отдай свой меч. — Нет! — Трин вцепилась в рукоять. — Оставьте мне оружие! Я воин и буду сражаться перед смертью! — Билтвейд — это не битва, Трин, — сухо обрубила Гунхильд. — Ты знаешь это. Билтвейд — это добровольный дар. Молодая вёльда с такой силой стиснула пальцы на оплетке меча, что я услышала хруст. Красивое лицо стало бледным, словно горная вершина. Я осторожно глянула на Рагнвальда. Его глаза казались стылой пустошью. — Я спрашиваю еще раз, — в ужасающей тишине произнесла Гунхильд. — Принимаешь ли ты свою судьбу, Трин? — Принимаю, — сквозь зубы процедила дева. Сдернула с плеч пернатый плащ, сняла пояс с мечом. И положила на землю. Старуха довольно кивнула, облизала птичий череп. И снова уставилась в толпу. Люди замерли. — Духи назвали вторую деву для Билтвейда! Энни из чужих земель! Что? Я моргнула, не понимая. — Нет! — Рагнвальд закрыл меня собой. — Твои духи ошиблись, вестница! Энни не принадлежит Карнохельму и не обязана платить дань! — Не принадлежит? — насмешливо отозвалась старуха. — Разве она не пила жертвенное вино? Разве не ей ты протянул руку, когда стал риаром? И разве не назвал своей лирин перед людьми и духами? По всем законам она стала частью Карнохельма. А перед Билтвейдом все равны — и прислужницы, и торговки, и вёльды, и дочери конухма, и девы риара! Билтвейд — для всех! Ты знаешь закон, Рагнвальд-хёгг! Ильх тяжело втянул воздух. Рядом с ним резко похолодало, я ощущал ветра, что стелились у ног Рагнвальда и трогали его руки. Словно сама ледяная стихия просилась на волю. — Я не отдам ее, — с тихой угрозой сказал риар. — Но ты готов отдать свою подругу, ту, с кем учился сражаться, — насмешки в голосе Гунхильд стало больше. — Чем чужачка лучше? Трин прищурилась, с ненавистью глядя на меня. — Духи выбрали, риар. Разве вместо твоей лирин должна умереть другая дева? Я растерянно оглянулась. Со всех сторон на меня смотрели темные глаза жителей Карнохельма. С укором и ожиданием. Тофу заплакала, прижав к обширной груди натруженные руки. Карнохельм ждал. Была ли я частью Карнохельма? Или лишь чужачкой? В таком вопросе не бывает полумер. Нельзя быть своей лишь наполовину. Только целиком. Нельзя делить только радость. Я сделала выбор, когда отказалась уходить с Гудретом. Я выбрала Карнохельм — чтобы это не значило. — Я принимаю свою судьбу, — сказала я. — Я готова отдать свою жизнь на благо Карнохельма. Рагнвальд рядом прижал ладонь к груди. В его глазах я видела потрясение — не ожидал. А потом он опустил голову и закрыл глаза. Всего на миг, но этот жест болью отозвался в моем сердце. Я коснулась его руки и прошла вперед, встала возле Трин. Та глянула хмуро и отвернулась. Гунхильд бросила птичий череп в мешок. — Время у вас до рассвета. Каждая может провести ночь с тем или теми, с кем захочет. Ни один ильх в Карнохельме не откажет избраннице Билтвейда. Я даже не успела осознать сказанное, как Трин выкрикнула: — Я выбираю риара Карнохельма! Рагнвальд перевел на нее темный взгляд. — У меня есть лирин! — рявкнул он. — И что же? — зло улыбнулась Трин. — Когда это останавливало риаров? Риар — для всех, это тоже закон! Или ты откажешь избраннице Билтвейда? Откажешь мне, Альд? На рассвете я умру за твой город, а ночь со мной — слишком большая жертва для тебя? — Пекло проклятое! — Рагнвальд устало потер лоб. — Трин, что ты делаешь? — Это мой выбор! Ну так что, риар? Это хочешь нарушить закон и отказаться? — Нет, — через силу выдавал Рагнвальд. Я обхватила озябшие плечи. Взгляд упал на высокую фигуру слева. — Я выбираю Кимлета, — тихо произнесла я. Рагнвальд дернул головой и посмотрел на меня. От его взгляда захотелось спрятаться. Но я отвернулась и пошла прочь. В голове было пусто, в теле разлилась противная слабость. Я даже не понимала, куда иду. Пока меня не догнал ильх. Кимлет тронул за руку. — Пойдем со мной, избранница Билтвейда. Я молча двинулась за побратимом Бенгта, не спрашивая, куда он ведет меня. К моему удивлению, мы миновали дома и пошли вдоль мшистого склона. По камням текли тонкие струйки проснувшихся водопадов, словно скалы плакали. Мы шли и шли, оставив позади освещенные улицы. Теперь путь среди камней освещал лишь факел в руках ильха. — Ты ведешь меня в лес? — слегка испугалась я, увидев деревья. — Это роща, а не лес, дева, — с легкой насмешкой ответил Кимлет. Он воткнул факел в железное кольцо на скале и поманил меня к стволам. Я поежилась, но подошла. — Это ясень, — Кимлет задумчиво погладил кору. — Я сам посадил каждое дерево в этой роще. Ты знаешь, что водным хёггам откликается не только стихия, но и деревья? Потому наши хёггкары такие быстрые и легкие… А еще мы верим, что в деревьях живет часть ушедшей души и воспоминания. В этой роще почти четыре десятка деревьев. Эти уже взрослые, я посадил их первыми. А вот эти саженцы — прошлой весной. — Он указал на тонкие прутики в стороне. Я осмотрелась, начиная понимать. На ветках ветер играл цветными лентами. Словно девушка махала на прощание рукой… — Это Плачущая Роща? Роща избранниц Билтвейда? — Да. Я помню каждое имя. Вот это юная Вилда, а там — Бруна. Тонкая и светлая Анхильд, кряжистая и упрямая — Ида. Я помню каждую деву, которую мы отдали в жертву. Их помнит весь город. Я сжала кулаки. Кимлет гладил кору, и в этом движении было столько печали, что я удивилась. Я и не подозревала мягкости в этом ильхе, стоило вспомнить цепи на черном корабле. — Зачем ты привел меня сюда? Если решил, что я хочу выбрать место для «моего» дерева, ты ошибся! Мне наплевать, где будет расти ясень с именем «Энни»! Кимлет убрал руку от дерева и усмехнулся, снова становясь собой — жёстким и молчаливым а-тэмом. — Я привел тебя, чтобы показать: Карнохельм помнит жертву своих дев. — Только самим девам до этого нет дела! — грубо оборвала я. — Из незримого мира не видно этой рощи, Кимлет-хёгг! Ильх хмыкнул. — Кажется, я начинаю понимать, почему Рагнвальд надел на тебя венец, чужачка. Твой нрав такой же огненный, как и волосы. — Он сделал это, не подумав, — буркнула я. — Да уж, не сомневаюсь! В здравом уме Рагнвальд точно не совершил бы такого! Видать, здорово ты его допекла в ту ночь! — Кимлет снова рассмеялся, но тут же помрачнел. — Все дело в проклятии Карнохельма. Несколько лет назад Бенгт тоже обзавелся лирин. И ее избрал Билтвейд. За две зимы до этого жертвой стала моя Анхильд. Поэтому Рагнвальд не хотел привязываться ни к одной к деве. Он не хотел терять. Даже Трин он ничего не обещал, хоть та и ждала. Поэтому я так удивился, когда он надел на тебя венец. Не знаю, что теперь будет… Я прислонилась к стволу, размышляя. Выходит, если бы не мой гневный упрек, то я не стала бы лирин перед всем городом. И соответственно — не могла бы быть избранницей Билтвейда. Значит, и здесь Рагнвальд обо мне заботился. Только я этого не поняла. — Что произойдет на рассвете? Что со мной сделают? Кимлет помолчал. Его глаза в свете факела казались глубокой водой. Светлые, глубокие и хранящие слишком много страшных тайн. — Ты узнаешь в свое время. Зачем омрачать оставшиеся минуты? Пойдем со мной. Я покажу тебе свое озеро. Тебе понравится… — Не думаю, — я нахмурилась. — Прости, но я не собираюсь с тобой… ну в общем… Не собираюсь. Я просто хотела уйти с площади. Ильх стоял неподвижно, рассматривая меня. — В последнюю ночь можно не бояться, Энни, — мягко сказал он. — Тебя никто не осудит. Даже… он. В последнюю ночь деве можно все. Брать, что хочет — еду, украшения, мужчин… Она может зайти в любой дом, к любому ильху. Зачем омрачать последнюю ночь тяжелыми мыслями, если можно наполнить ее любовью? Кимлет взял мою руку, мягко погладил запястье. — Те, кто связан с водным хёггом — иные, Энни, — он снова погладил, неотрывно глядя мне в глаза. — Мы знаем толк в ласках. На фьордах девам говорят: «Хочешь познать наслаждение — найди ильха, который носит кольцо водного хёгга». Я покажу тебе свой грот с горячим источником, воды из него вытекают прямо в изумрудное озеро. Его цвет напоминает твои глаза… Тебе понравится, Энни. И ты мне… нравишься. Не бойся меня. — Я не боюсь, Кимлет. Но… Он также мягко привлек меня к себе, положив руку на талию. Рваный свет факела освещал лицо мужчины. Этот ильх старше Рагнвальда. Опытнее. Возможно — он более нежен и умел. Но внутри меня ничего не дрожало от его взгляда и прикосновения. Проклятый риар меня заморозил и сделал невосприимчивой к обаянию чужих мужчин! Чтоб ему там икалось нещадно, прямо во время того самого с Трин! В глазах Кимлета возникло понимание. — Ты хотела бы быть не со мной. Но выбор сделан. Я постараюсь, чтобы ты потеряла счет времени. Поверь мне. Я вздохнула. — Я просто не хотела уходить с площади одна. Значит, все, что угодно, для избранницы Билтвейда? Все, кроме жизни. Что ж, я бы не отказалась от кофе с шоколадным пончиком. Но в Карнохельме нет ни того, ни другого. Так что я, пожалуй, пойду. Сделала шаг, но ильх удержал за руку. И я ойкнула, воочию увидев морскую стихию в его глазах. В радужках водного хёгга билось море. Еще миг назад — спокойное и ласковое, оно потемнело, обещая буйство стихии. Бушевали волны, пенились, взлетали в небо и опадали на песок. Я видела шторм, словно смотрела в круглые окна черного хёггкара. Это удивляло и завораживало. Но и только. — Кимлет, переселенки из-за Тумана не слышат Зов, — негромко пояснила я. — Ты зря стараешься. Ильх удивленно рассмеялся. — Верно, ужасно быть мужем такой девы. Не каждый ильх на это согласится! — Он склонил голову. — Тогда, может, ты пойдешь со мной без Зова? Это будет… интересно… — Жаль, что не утолю твою любознательность. Но нет, — я обошла застывшего ильха. — Я буду тебе очень благодарна, если ты меня проводишь. В этой темноте легко заблудиться. Я оглянулась на своего спутника. Шторм в его глазах продолжал бушевать, даже скулы побледнели, но Кимлет молча склонил голову и пошел рядом. Он умел успокаивать море внутри себя. Когда роща осталась позади и показалась башня риара, я запнулась. — Значит, я могу просить все, что пожелаю? Тогда отведи меня туда, где меня никто не найдет. Никто. Даже риар. Кимлет снова молча кивнул.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Чудовище Карнохельма
RomanceТысячелетие назад Великий Туман разделил наш мир на цивилизованную Конфедерацию и дикие фьорды. В загадочные земли теперь можно попасть лишь одним способом - стать невестой для ильха-варвара. И я, Энни Вилсон, с удовольствием воспользовалась этой во...