Здравствуй...

Став одним, ты обрел совсем другое.

— Мне, пожалуйста, фраппучино с шоколадным сиропом, — невероятной красоты девушка кладет на стол несколько купюр и убирает небольшой кожаный кошелек в клатч, переступив с ножки на ножку.

— Вам подадут кофе через десять минут, — миловидный парень протягивает ей чек, а та улыбается, убирая ненужную бумажку в карман светлого пальто.

— Благодарю, — тихо произносит темноволосая и направляется к столику у окна.

Её излюбленное место. Он стоял чуть поодаль ото всех остальных возле панорамного окна, откуда открывался вид на дождливый Брюссель. Погода здесь очень редко бывала приятной, но только не для Лимы. Девушка обожала пасмурное небо и слабый, туманный дождь, который чаще всего радовал её внезапно. Скромные улочки, по которым Ли обожала прогуливаться каждый вечер, чтобы пополнить свой запас вдохновения перед предстоящей выставкой, которая будет уже в следующем месяце.

Она снимает верхнюю одежду и аккуратно вешает пальто. Поправляет свою легкую блузку и чуть вздрагивает, пока тело привыкает к новой температуре в помещении. Лима присаживается на мягкий стул и достает из своего рюкзака скетчбук и простой карандаш. Её внимание привлекает монстера, стоящая возле входа. Её листы всегда привлекали внимание своими изгибами, а желанием Лимы как раз было нарисовать что-то незамысловатое, чтобы просто расслабить руку.

Первый набросок, первые линии, из которых вскоре получится очередной шедевр. Рисование для нее сначала было обычной отдушиной, пока её рисунки не попали в нужные руки. Женщина, удачно встретившая семнадцатилетнюю девушку на улице, оказалась одной из тех, кто ценил талант. Она помогла ей встать на ноги. Она сделала так, чтобы труд девушки ценился по достоинству. Стала ей второй матерью и наставником, и продолжает им быть по сей день.

— Что-то ты призадумалась, Ли, — бормочет себе под нос девушка, выводя нужный контур на бумаге. — Вот так лучше.

— Ваш фраппучино, — официант ставит кофе на стол, а Лима доброжелательно улыбается, отложив скетчбук и карандаш в сторону.

— Благодарю.

Отводит взгляд зеленых глаз к небольшим ручейкам, которые по наклонной стекают вниз, уволакивая за своим порывом желтые листья поздней осени. Темноволосая вспоминает былые времена, когда проводила много времени со всеми своими многочисленными друзьями, которые так внезапно растворились сразу после того, как ей пришлось переехать из Нью-Йорка в Брюссель, оставив за собой лишь размытые очертания своего силуэта, который все «лучшие» друзья забыли буквально через несколько месяцев. Отныне теперь лишь редкие «привет» и «как дела».