До него долетали звуки, а затем растворялись в бесконечно пустом пространстве. ДимДимыч осторожно поднялся на ноги, как будто вновь боялся наткнуться ногой на мыло. Рядом не было ни одного фиксика, ни одной батареи и, о счастье, он был одет. После разговора с Ноликом, в котором тот пообещал починить его разрушенное сознание и дать возможность снова вернуться в другом виде в человеческий мир прошло уже больше недели… кажется. Парень не мог сказать точно, прошла ли в действительности неделя, по ощущениям все это с ним произошло больше семи лет тому.
«Как будто вечность прошла».
Он сделал несколько шагов вперед, думая о том, насколько безграничной может быть пустота и что делать дальше. Есть здесь не хотелось, но ДимДимыч не сказал бы, что чувствует себя сытым, со сном то же самое. Он как будто по всем параметрам находился в пограничном состоянии — ни то и ни другое. Что-то среднее.
Еще один шаг, затем другой, третий…
Не то чтобы спустя столько времени было страшно ходить по темному пространству, но он все боялся скатиться вниз, как будто у всепоглощающей пустоты бывает край, так, будто где-то там существует люк в ад, а он возьмет и не заметит крышку.
— Но ведь я уже в аду? — вопрос растворился, как и все остальные.
Было ли именно это его наказанием? Он ждал чего-то большего, ждал кипящих жидкостей в котлах, демонов, цепей, ждал, что его будут раздирать на части, и куда жестче и болезненнее, чем это было в том бреду, когда его наказывал Нолик. Но вместе с тем ДимДимыч боялся, что вот-вот это все все-таки наступит. Может быть, его наказали саспенсом? Чем-то в духе «ожидание смерти гораздо хуже самой смерти»?
Ответа не следовало, как и не следовало вообще ничего впереди.
Он уже было подумал лечь обратно и закрыть глаза, потому что не знал ни куда идет, ни вообще зачем, но потом до него что-то начало доходить.
«Может, мне дали время на подумать? Вроде наказания от родителей в виде сидения на стульчике в углу комнаты… только тут нет углов», — вообще само пространство как будто бы не было прямым, оно издавало странные звуки, а вокруг слышалось нечто похожее на биение. И казалось, будто идешь по окружности.
— Я хожу по потолку, — определил Димыч, хотя его вестибулярный аппарат с трудом справлялся с определением верха и низа.
Но внезапно, когда парень уже было потерял полностью интерес к хождению туда-сюда по еле проглядываемой черноте, под его ногами начала двигаться поверхность. Будь то пол или потолок — и то, и другое начали сжиматься, словно желали, чтобы ДимДимыч как можно скорее убрался отсюда. Пульсация больно ударила в голову, дыхание участилось, ноги поджались. Он искренне не понимал, как само только пространство своими движениями может вызывать в нем все это. Единственное, что понимал, хоть и только интуитивно, так это то, что его куда-то движет.
Его двигало в сторону узкого лучика света.
В этот раз он проснулся снова на полу, но все было не так. Он… выбрался?
«Я больше не в аду», — обрадовался ДимДимыч, попробовал подняться, как и прежде, на ноги, но почему-то тут же свалился на пятую точку. Посмотрел на свои ноги, но вроде ничего такого не приметил. Он оставался собой, все таким же взрослым парнем, каким и погиб ранее, все в той же одежде. Менялось только восприятие им пространства и собственного тела.
Рядом с собой он видел ноги, которые сновали то туда, то сюда, никак не в состоянии остановиться. Но вот они оказались прямо перед его лицом, а затем к нему потянулись словно из ниоткуда взявшиеся руки.
— Милый мой, хороший, что такое? Хочешь кушать?
Одно мгновение — и ДимДимыча, словно перышко, понесло наверх. Тонкие нарисованные брови, яркие красные губы и бесконечное количество кудрей встретили его взгляд следующими после ног. Она продолжала что-то говорить, но Дима отказывался понимать, в его сознании все перепуталось — кони, люди, жизни…
«Кто это и что со мной?»
С трудом управляя своим телом, кажущимся ему как обычно взрослым, он брыкался в стороны, пытаясь вырваться из цепких женских рук, но она без труда выдерживала все его поползновения и только приговаривала:
— Все хорошо, милый, сейчас ты будешь кушать.
Бутылочка, взявшаяся откуда-то сбоку, загородила полностью весь взор и уткнулась ему прямо в рот. Он пытался отстраниться, пытался не дать запихнуть это в себя, но всего пара мгновений бесполезнейшего сопротивления — и детская смесь начала заливать ему глотку. ДимДимыч не управлял тут на самом деле ничем. Существо без воли — вот, в какой роли он себя ощутил. Как только показалось, что этой дикости нет предела, его словно телепортировало в пространстве.
