За хвойной стеной.

Глава тридцать четвертая

Жаклин стояла на балконе, проклиная туман. Уже почти июнь. Где же солнце?

Но она знала, где оно. Ее солнце осталось в маленьком городке западного Техаса. Она поднесла руку к груди, стараясь прогнать боль. Шесть недель не способны излечить ее сердце.

Она зашла внутрь, обведя взглядом знакомую комнату, стол и компьютер, который как будто насмехался над ней. Она не могла писать с тех пор, как вернулась. Она сделала пару неуверенных попыток, но не хватало движения, ритма. Ее спасением было только то, что не поджимали сроки. Она закончила последние правки еще до отъезда из Пайн Спрингс.

Раньше, чем оставила Кей.

Тогда это казалось самым правильным решением – уехать. Чем дольше она останется, тем глубже увязнет. И Кей тоже. Закрыв глаза, она могла отчетливо вспомнить ощущение губ Кей на ее теле. И если бы она осталась, они бы продолжили их роман, тайный роман. И Жаклин знала, что, по крайней мере, какое-то время они были бы рады скрывать его. Но так не могло продолжаться бесконечно. Это была бы не она. Ее выгнали из города потому, что она отказалась прятаться. И теперь она не собиралась этого делать. Но Кей не могла открыться. Ее семья и бизнес были на первом месте.

Ирония судьбы. Кей боялась потерять бизнес, а у Жаклин появилось столько денег, что она не знала, что с ними делать. Сказать, что ее поразило богатство отца, это не сказать ничего. Очевидно, Мадлен тоже была удивлена. Часть, которую он оставил ей, позволит ей жить так широко, как только ей захочется, до конца дней. И все же, этого было недостаточно, чтобы убедить ее прекратить подавать иски, несмотря на то, что уже два суда вынесли решение не в ее пользу. По словам Джона Лоуренса, Мадлен будет пытаться так же опротестовать завещание, согласно которому Жаклин унаследовала большую долю в лесопилке Пайн Спрингс. Несомненно, у нее были теплые воспоминания о пляжном доме на острове Падре. Она хотела получить и его. Жаклин покачала головой. Она не понимала одержимости своей матери Кейс Индастрис, лесопилкой и самой Жаклин. Зачем ей головная боль владелицы Кейс Индастрис, когда у нее есть миллионы и не так много времени, чтобы их потратить?

Но на самом деле, бизнес не был головной болью. Они с Грэгом почти ежедневно общались по почте и пару раз в неделю говорили по телефону. Нет, у Грэга все под контролем. Об этом Жаклин не волновалась.

Нет, ее переживания были личными. Как ей вылечиться от Кей? Когда она сможет жить дальше? И позволит ли она другой женщине прикоснуться к себе?

Она взглянула на телефон у компьютера. Каждый день она боролась с желанием позвонить Кей, узнать, как она. Очевидно, у нее все в порядке. Ведь она тоже не звонила. После первого вопроса о Кей, они с Грэгом избегали эту тему. Грэг не был глупым. Скорее всего, он знал, почему она так поспешно уехала. Все знали. Но его слова все еще беспокоили ее. Он сказал, что Кей стала очень замкнутой. Кей снова отстранилась от них, как это было после развода. Мысль о том, что Кей отделилась от семьи и была одна, волновала Жаклин больше, чем она хотела признать. Да, в этом была ее вина. Отчасти. Но, если бы Кей не подтолкнула ее, Жаклин никогда бы не перешла границу дружбы. Потому что она знала, что Кей не справится с этим, и что ей придется снова уехать.

Но она не могла сопротивляться Кей, не могла отвернуться от ее прикосновений, даже всего на несколько ночей. Самым сложным для нее было – вырваться из объятий Кей той ночью, оставить ее спокойно спать, не подозревая, что когда она проснется, она снова окажется одна. Жаклин уйдет из ее жизни. Опять.