Я тебя сломаю

Часть 73.

Pov. Лиса.

Спустя полгода.

Мои волосы натягиваются, и я запрокидываю голову назад, выгибаясь и не сдерживая громкий и надрывный стон. Чонгук не щадя, вбивается в меня, сжимая ладонью бёдра.
– Я… – выдыхаю и вытягиваюсь, не в силах и дальше стоять на четвереньках. – Я сейчас…
Не могу говорить. Дышать. Или шевельнуться. Потому что пытаюсь вырваться. Тело трясёт от того, что делает этот мужчина. Заставляет бить по кровати кулаками и плакать во время секса.
Неожиданно пытаюсь отстраниться, чтобы не умереть в одну секунду, но тут же напрягаюсь. Низ живота простреливает той самой силой, от которой чуть не падаю на кровать, тяжело дыша. Но Чонгук держит. Останавливается.
– Твою мать…
Ругается, пока я обхватываю его член своими стенками, и пытаюсь не рухнуть на постель. Пот струится по телу, напоминая мне, что только что произошло.
Муж как с цепи сорвался!
Последнюю неделю, когда я разрешила ему после того случая в больнице дотронуться до меня и войти.
Неделя!
А я уже устала!
Но каждый раз, когда Чонгук дотрагивается до меня, тело отзывается. Предательство!
Я отдохну, или нет?
Но, ладно, отрицать то, что мне нравится – быть лгуньей.
Чуть не сваливаюсь под тяжестью усталости, но не могу. Чонгук делает ещё несколько толчков, выходит и кончает мне на спину. Вот ведь… Сам сейчас всё убирать будет.
Оба заваливаемся на кровать. Липкие, потные, уставшие. Между ног неприятно влажно, и всё из-за этого человека.
И ведь он ещё не всё. Прижимается к моей заднице стояком, и оставляет слабый укус на шее.
– Я чувствую, долго не протянешь, – выдыхает. Да как ты догадался?! – Не хочу тебя расстраивать…
Ладонь скользит под моей рукой, касается пальцами груди и обхватывает её ладонью.
– Но мне мало.
Я тут же округляю от шока глаза.
Вскакиваю с кровати, сую ноги в тапочки, и даже не одеваясь, несусь в ванную. Слышу за спиной тихий смех.
Поскорее скрываюсь в комнатке и облегчённо выдыхаю.
Монстр!
Самый настоящий!
Нужно срочно отдохнуть!
Поэтому включаю воду, смываю с себя весь пот, следы мужчины на моём теле. Вытираюсь насухо, выхожу из ванной и надеюсь, что этот ненасытный мужчина уснул. Но когда оказываюсь в спальне, его не обнаруживаю.
Сразу понимаю, где он.
Улыбаюсь, разворачиваюсь, выхожу из спальни и открываю дверь комнаты напротив. Останавливаюсь в дверном проёме и опираюсь плечом о дверной косяк. С улыбкой наблюдаю за открывшейся картинкой.
Люблю наблюдать эти моменты.
Когда Чонгук качает Тэхо, когда тот начинает плакать. Судя по красному лицу сына – именно это он и делал. А муж, услышав через дистанционную няню крики, пришёл сюда. И сейчас качает его в руках, что-то ему шепчет и целует в лоб.
Да он меня так не любит, как его!
Стоит ли вообще говорить о том, что он в первую неделю вообще от кроватки не отходил? Сидел, смотрел на малыша и как мантру проговаривал одно и то же: «у меня сын», «господи, я никудышный отец».
Это, наверное, единственный момент, когда я видела Чонгука таким растерянным и подавленным.
Во все остальные моменты – он такой же говнюк.
Вот, как и сейчас.
Он как чувствует, что я смотрю на него. Поворачивает голову на меня, кривится, и машет мне рукой. Чтобы шла лесом отсюда.
Он не любит, когда кто-то смотрит, как он обращается с сыном. Говорит, его уважать не будут, когда увидят его таким мягким. А он же вообще не такой.
Но у него это плохо получается. Все в банде его раскусили. Ну как можно этого не заметить? У них собрание головорезов, а он Тэхо соску в рот и слюни подтирает!
Поэтому я просто закатываю глаза, разворачиваюсь и ухожу в спальню. Завязываю волосы резинкой и подхожу к окну, открывая его. Вдыхаю свежий запах летнего дня и блаженно прикрываю глаза, улыбаясь.
Стою так примерно пять минут.
Пока дверь за спиной не открывается, а теплые ладони не скользят по бёдрам. Приподнимают лавандового цвета халат.
Мурашки бегут по спине, и я ёжусь.
– О нет… – обречённо выговариваю.
– О да… – довольно отзывается над ухом. – Я тебя так просто не отпущу.