детство, или лучшие враги

признание Рейха, или «ты нам не враг, а я не твой отец!»

Крики, жуткие, нечеловеческие вопли военопленных и мирных граждан  доносились до СССР, который тоже ожидал часа ада. Он уже второй раз попадает в концлагерь. В вот и он, сам Третий рейх, входит вольяжной походкой  в камеру коммуниста, ехидно улыбаясь.
    – Ну, скотина, докладывай, где ваши базы и карты!
    – Во-первых, скотина–  ты, предал нашу дружбу и сделал нас врагами. Во-вторых, я ничего тебе не скажу, как бы ты не изгалялся надо мной, сволочь! Я долго верил, что ты изменишься, но как же я сильно ошибался, пошёл с тобой, куском отброса, на дружбу четыре года  назад. А в-третьих, подавись ты   мясом, кровью, внутренностями, слезами и ненавистью к целой нации   замученных вами миллионов  людей и подыхай долго от изобилия всего этого! Давай же, сука, дохни! Мра-а-азь!– расгорелся злобой Союз, сжимая уцелевшие три пальца на правой руке в подобие кулака.
    – Да, СССР, ты зря верил мне. И за это теперь платятся твои спиногрызы и народ. Я в детстве одинок был, а с тобой нас связал твой папаша. Мне приходилось с тобой водиться. И в дружбе я тоже поклялся, переступив через всё своё нежелание.
    – И ты хочешь сказать, что за твоё притворство должны платить мы?!
    – Это твоя плата за мою дружбу.
    – Это не так. Ты сам, свинья, виноват в своём притворстве! зачем...
    Вновь изуродованное тело пронзает жуткая боль. Это был удар ножом в раненую ногу. Затем нацист взял шаршавую от насохшей грязи и крови голову врага и ударил о стену. В глазах Союза замерцали искры.
    – Вставай! К деткам пойдём твоим! В последний раз, может быть.– закончив, наконец, пытки, рявкнул Рейх.
    – На волю?
    Немец рассмеялся.
    – Что ты? Конечно же нет.
    Союз кое-как встал, шипя от боли. Рейх потащил врага за собой мимо камер, из которых до сих пор доносились крики, плач, стоны. И вот она, камера с пятнадцатью малышами, которые сразу стали щемиться и махать ручками, рефлекторно защищаясь.
    – Ребята, это папа!– заметив Союза, слабо сказал худощавый бледный мальчишка, лежащий в углу. Это был Белорусская ССР.
    – Папа, папа,пожалуйста, забери нас отсюда, умоляю, забери.– плакал маленький Украина, стоя на коленках, смотря на Союза почерневшими от слёз глазками.  Рейх прицепил СССР к стене цепью и начал заламывать руки Латвии, доводя их до хруста.. Теперь ей адски больно шевелить руками. Рейх сразу после этого приступил к суровым пыткам за то,что не переходит на сторону зла. Все пытались помочь сестре, но получали сильный отпор. Девочка вскоре от боли и открытых ран лишилась чувств.
    – Идёте на мою сторону?
    – Не-е-ет!– отреагировали все. Многие приготовили кулачки и хотели вмазать мучителю невинных людей. В каждом кипела гремучая смесь разных чувств: злоба, нннависть, страх, печаль. А немцем владело лишь одно– желание жестоко убивать, проверяя жертву на выносливость, на верность государству  и его  тайне, используя жертву, как подопытных крыс. В камере было страшно и шумно: кричали и плакали дети, стучали тела их о пол, хрустели и ломались кости, от души смеялся тиран. Дети один за одним уходили в забытье. Самыми стойкими оказались двое – Азербайджан и Россия. Их нацист оставил истекать кровью и заставил смотреть на издевательства над отцом. За сопротивление и попытку  помочь отцу АзССР получил по голове прикладом. Россия вступился за младшего и тоже свалился на пол. Союз испытывал чувство стыда за то,что видит своих детей, лежащих на холодной земле, залитой их кровью и кровью других пленных, и он, самый лучший папа,как говорили ему малыши, не может поиочь им, всегда любящим детям, народу и себе. Вскоре и папу покинули силы от очередной в тысячный раз пронзившей его  адской боли, беззащитное существо так же, как и все, ушёл в беспамятство.
    – И стоило ли это всё терпеть, когда можно сдаться и быть наравне с арийцами, защищать тысячилетний Рейх... Но когда-нибудь вы и ваше тело не выдержать всего этого, и я отправлю вас в крематорий. как же он жалок, коммуняга проклятый...
      Рейх отцепил цепи со стены и СССР и покинул камеру, заперев на ключ.