реакции персонажей: ОЯСП

Реакция на младшую сестру Роджера Альфиоса

Небо было затянуто хмурыми грозовыми тучами, тяжёлыми, давящими. Из них нещадно лил дождь, они скрывали тёплые лучи солнца, взамен принося лишь уныние и апатию.

Хельга крепко сжимала ладонь братика, что немигающе уставился на надгробие. Он выглядел так, будто до сих пор не мог поверить в произошедшее, - будто не мог осознать, что матушка мертва. Отец откровенно рыдает где-то рядом, не в силах собраться с силами и утешить своих детей.

Девочка чувствует себя лишней, - она, пожалуй, единственная, кто не скорбит. Даже больше, - Хельге плевать. Ей так искренне равнодушна гибель матери, будто она не родная дочь Изабеллы Альфиос, а так, - подкидыш, которому не грустно.

Но Хельга — младший ребёнок и единственная дочь четы Альфиос. Её баловали, родители с братиком души в ней не чаяли, готовые исполнить любую прихоть, - тем не менее, лишь братик и заслужил определённую любовь у девочки. Остальные были ей безразличны.

Родители списывали некую равнодушность девочки на её флегматичный, как и у братика, характер, и лишь сама Хельга знала ужасающую правду, — она просто была дефектным ребёнком. Мёртвой матушке с ещё живым отцом просто не повезло, что их дочь - апатичная, флегматичная, но дочь, - безразлична к их судьбе.

Хельга могла лишь молча сжимать ладошку братика и опускать голову, делая вид, что еле сдерживает себя.

Смешно.
***

— Дорогая, у меня хорошие новости.

Хельга вяло оторвалась от завтрака, устало подняв взгляд на непривычно-бодрого отца, - она почувствовала, будто он её предал своим омерзительно-радостным видом: девочка пошла в отца, являясь до крайного сонной по утрам, и до сего момента и герцог был таким, - этой общей чертой они были солидарны друг с другом.

Братик наоборот, пошёл в мать, - и раздражал остальных членов семьи своим сияющим, как обычно, лицом по утрам. Он, к слову, также оторвался от тарелки, но почему-то старательно прятал от сестры взгляд, - Хельга предположила, что новость, радостная для отца, будет противоположной для самой Хельги.

— Слушаю, отец, — девочка всегда отличалась излишней формальностью в общении, даже с собственной семьёй исключительно вежливо, - те, к счастью, не воспринимали это в штыки, давно привычные к причудам младшего в семье ребёнка.