Фиктивный Брак

3 глава

Стук в дверь вывел меня из размышлений.
– Кира.
Я спрыгнула с подоконника и приоткрыла дверь.
Илья стоял, опираясь о косяк.
– Я заказал еду на дом, пойдем поужинаем? – спросил он, слегка улыбнувшись.
Я всматривалась в его почти черные глаза и старалась разглядеть неприязнь к себе. Ведь
по-любому он в какой-то степени меня недолюбливает. Хотя я не стремилась принимать участие в этом фиктивном браке, как и Илья… Но кто бы нас спрашивал? Люди готовы пойти на
все ради денег, даже пожертвовать чувствами собственных детей.
– Кира. – Он провел ладонью перед моим лицом.
Я нервно сглотнула и кивнула:
– Да, пойдем. Я просто немножко задумалась.
Мы вошли на кухню. Пол покрывала черная плитка. Весь кухонный гарнитур был выполнен в черном и белом цветах. Посередине стояла барная стойка, а чуть дальше, у окна – белый
диван и круглый черный столик.
Илья уже разложил еду, и я не спеша подошла и села на диван. Такой неловкости я не
испытывала еще ни разу в жизни.
Я сидела рядом с человеком, о котором совсем ничего не знала, и безумно нервничала.
Мне даже не о чем с ним поговорить. Господи, как можно выдержать такое напряжение три
месяца?
– Кира, почему ты не ешь? – спросил он, кинув на меня мимолетный взгляд.
Сердце вырывалось из груди, черт, на что меня отец подписал?
Я взяла вилку, рука предательски дрожала, демонстрируя мою нервозность.
Илья уже устремил взгляд на меня, отложил вилку на стол.
Я слегка сдвинула брови.
– Что?
Он слегка усмехнулся и, откинувшись на спинку стула, продолжал смотреть на меня.
– Ты меня боишься?
Я еле-еле улыбнулась и покачала головой.
– Нет, я просто нервничаю. Чувствую себя неловко… В чужом доме, с малознакомым
человеком. Для меня это непривычно и…
Илья приложил указательный палец к своим губам, давая понять, чтоб я не продолжала.
– Я тебя понял. И предлагаю познакомиться… Я Илья, мне двадцать пять лет. С сегодняшнего дня «женат», – последнее слово он произнес, усмехнувшись и изобразив пальцами
кавычки. – Работаю в фирме отца заместителем начальника. Также занимаюсь своим небольшим бизнесом, содержу автосалон. Думаю, для начала достаточно… Расскажи теперь немного
о себе.
Я нервно сглотнула и кивнула, ощущая себя будто на экзамене, и на одном духу ответила:
– Кира. Восемнадцать лет. Не работаю, учусь на финансиста.
Илья рассмеялся, слегка качая головой:
– Я себя чувствую надзирателем. Ты чего так волнуешься? Относись к этому проще. Я
же тебя не обижаю и не собираюсь этого делать. Если ты думала, что я буду тебя склонять к
супружеским обязанностям, оставь эту мысль. Я к тебе и пальцем не прикоснусь.
На моем лице дрогнула улыбка.
– Я знаю. Ведь у тебя же есть девушка.
Он кивнул и взял вилку.
– Даже если бы и не было. Кира, я не животное, которое бросается на все, что движется. –
Он улыбнулся, опуская вилку в тарелку. – Теперь ешь, пожалуйста.
Мне стало совсем не по себе. Ведь я не это имела в виду. Может, я его обидела? Но я не
стала перебивать ему аппетит и принялась за еду.
Когда ужин подошел к концу, я ушла в комнату и в полном одиночестве провела весь
вечер. Отец даже не позвонил и не поинтересовался, как я, чем занимаюсь. Ни одного банального вопроса. Ему на меня плевать.
Мне стало грустно, по щекам потекли слезы. Я не нужна собственному отцу. Он хотел
мальчика, а родилась я. И вот он наконец-то нашел, как можно меня применить с пользой.
Сейчас я чувствовала себя запуганным котенком, который спрятался под кровать и
боится выйти за пределы этого пространства.
Но я понимала, что не смогу уснуть, пока не приму душ. Волосы от лака были дубовыми и
липкими. Если я сегодня не помою голову, наутро волосы спутаются и клочки придется выдирать расческой.
Надо как-то побороть это тревожное чувство, переступить через свою стеснительность.
Я поднялась с кровати и медленно выползла из комнаты. И тут в моей голове появился
вопрос: «Где здесь находится ванная?»
Так не хотелось тревожить Илью, но другого выхода у меня не было. Черт возьми, надо
взять себя в руки!
– Илья, – произнесла я, находясь в темном коридоре. Сердце барабанило от безумного
волнения, и я вновь его позвала: – Илья.
Он вышел из первой комнаты, а чувство неловкости меня никак не отпускало.
Я, не подходя к нему, спросила, где находится ванная, и он меня любезно проводил.
«Почему я чувствую себя так глупо?»
– Полотенца в тумбочке. Воду как включать, думаю, ты знаешь, – сказал он, усмехнувшись.
Я кивнула и растерянно посмотрела на него.
А он лишь улыбался и заглядывал мне в глаза.
– Ты так на меня смотришь, будто я самый ужасный человек на земле.
Я сразу же покачала головой и уткнулась взглядом в пол.
– Ты лучший из тех, с кем мне приходилось жить, – прошептала я, подходя к тумбочке.
– Ты говоришь о своем отце?
Я приоткрыла дверцу тумбочки и, кинув взгляд на Илью, слегка кивнула.
– Он тебя обижал? – спросил Илья, опершись плечом о косяк.
Я нервно сглотнула. Об этом я не хочу говорить ни с кем. От того, как отец меня лупил
за любую мелочь, просто бросает в жар.
Я по сей день помню… Мне было тогда шесть лет. Я цветными карандашами нарисовала
для отца картинку. Изобразила нас вдвоем, мы стояли на лужайке, светило солнце, и в облачке
было написано: «Я люблю тебя, папочка». Но моя ошибка заключалась в том, что рисунок я
сделала на важном документе. В тот день отец так сильно отлупил меня ремнем, что на пояснице у меня остался небольшой шрам. Помню, как первые дни простыня прилипала к спине
от запекшейся крови, а я тогда научилась спать на животе и без одеяла.
Такую боль, какую причинил мне отец, я не испытывала ни разу в жизни. И она была даже
не физической, а душевной… Я ведь рисовала эту картинку не просто так. Мной руководили
чувства… А он просто разорвал рисунок и выкинул в мусор. Потом достал ремень из брюк
и так сильно отлупил, что больше теплых чувств к отцу у меня не осталось. Я с тех пор и не
пыталась добиться от него нежности… Это был самый ужасный мой кошмар, и он преследует
меня по сей день. И я стараюсь сделать все, лишь бы он меня не бил… Но он продолжает
лупить меня за малейшие проступки.
Я вскинула голову: нельзя показывать свои чувства и слезы! Это только моя боль.
И, собравшись с мыслями, вновь посмотрела на Илью.
– Все в порядке, просто я была непослушным ребенком. И только к восемнадцатилетию
осознала свои ошибки.
Илья внимательно всматривался в мои глаза.
– Что он с тобой сделал? Ты ведь мужского пола боишься как огня. Судя по твоему
поведению… Кира, ты даже не пытаешься со мной общаться, заперлась в комнате. Ведь любая
другая девушка расспрашивала бы о фикции… Но ты молчишь. Неужели ты думаешь, что я
смогу тебя обидеть за неправильное слово или вопрос?
Да, в какой-то степени он был прав. Ведь последние вопросы отцу я задавала в шесть
лет… Но теперь я понимала, что сильному полу нельзя перечить и докучать ненужными вопросами.
Но если я сейчас начну говорить Илье о своих чувствах к отцу, боюсь, это скоро всплывет.
И тогда мне влетит так, что я месяцами не выберусь из больницы.
Я посмотрела на парня и, расплывшись в искусственной улыбке, проговорила:
– Ты не прав. Я просто очень стеснительная…
Илья отвел взгляд, покачал головой.
– Ладно, принимай душ… Но знай: я никогда тебя не обижу ни физически, ни словесно.
Мы с тобой в одной лодке. И только доверие друг к другу может нам облегчить все то время,
которое мы будем проводить вместе. – С этими словами он вышел из ванной комнаты, плотно
закрыв дверь.
А я села на пол и запустила пальцы в волосы. Мне так хотелось поделиться хоть с кемто своей болью… Но я продолжала молчать. Всем плевать! Это только мои проблемы, зачем
загружать посторонних людей своей болью? Такое никому не нужно, и никто не постарается
меня понять. Люди – эгоисты. Они лишь кивают, но на самом деле даже не стараются проникнуться твоей проблемой.
Я приняла душ, кое-как удалось вымыть волосы. Вытерла капли воды с тела, надела футболку и покинула ванную.
Голос Ильи привлек мое внимание, и я тихими шажками подкралась к двери его комнаты.
– Не волнуйся, она совсем дикая, мы с ней даже не общаемся… – Наступило долгое
молчание, после он заговорил: – Прекрати ревновать! Сейчас, подожди, мне отец звонит… Да,
пап… Ты шутишь? Это фикция! Какой медовый месяц?.. Я понял, хорошо.
В его комнате что-то упало. Я резко отскочила от двери и тихонько поспешила к себе.
С тумбочки схватила расческу и принялась распутывать мокрые волосы.
В дверь постучали, и она слегка приоткрылась.
– Кира, я зайду?
Я кивнула, откладывая расческу на край стола.
– Завтра в восемь вечера мы с тобой летим на Фиджи. – Илья нервно улыбнулся, сложив
руки на груди. – Это что-то вроде медового месяца, но не волнуйся, поездка займет лишь
четыре дня.
Я видела в его глазах раздражение, но он старался говорить спокойно и дружелюбно.
Я лишь кивнула.
Илья сделал два шага и оказался совсем рядом со мной. Обхватил руками мое лицо и
всмотрелся в глаза.
Я нервно сглотнула, сердце бешено барабанило… страх и неловкость смешались во мне.
– Да что с тобой? Ты вообще живая? Почему ты ни на что не реагируешь?
Я отстранилась от него, подошла к окну.
– Что ты от меня хочешь? Чтоб я устраивала истерики, ворчала, кричала? – спросила я
тихо, наблюдая, как снежинки медленно падают на ветки деревьев.
Почувствовала, как Илья подошел ко мне со спины, и кинула на него взгляд. Он стоял,
засунув руки в карманы, и смотрел в окно, скорее всего, собирался с мыслями. После чего
посмотрел на меня.
– Хоть что-то, Кира. Нам с тобой жить вместе три месяца. Давай попробуем общаться?
Мы с тобой в одинаковом положении… – Он запустил пальцы в волосы, отходя от меня. –
Извини, я просто не пойму, что ты чувствуешь. Просто скажи, если тебе неприятно мое общество, тогда я пойму твое поведение и больше не буду стараться тебя разговорить.
Я оперлась спиной на подоконник и покачала головой.
– Дай мне время немножко к тебе привыкнуть… Сейчас я напугана, поскольку для меня
большой стресс – находиться не дома с малознакомым человеком. Я чувствую себя неуютно.
А по поводу поездки… честно сказать, мне плевать. Я не собираюсь устраивать бунт и веду
себя строго по условиям контракта, чтобы «убедить людей, что брак настоящий»… Это ведь
было логично, что медовый месяц неизбежен. – Я перевела дыхание, отвела взгляд к окну. –
И я понимаю, что тебя мучает совесть из-за девушки… Ты не хочешь ее лишний раз нервировать. Но на это всем плевать! Ты знал, на что шел, когда подписал контракт, – заключила я,
обернувшись к нему.
Илья стоял довольный, расплывшись в улыбке. И такой реакции, честно сказать, я совсем
не ожидала. Я приподняла бровь в недоумении.
– Наконец-то ты приоткрыла завесу своих чувств. Думаю, мы с тобой подружимся, –
сказал он, усмехнувшись. – Я пойду, спокойной ночи. – Он вышел и закрыл плотно за собой
дверь.
А я продолжала стоять на месте и смотрела на запертую дверь. И на моем лице постепенно расплывалась улыбка. У меня впервые появится друг! Я ведь общалась исключительно с
девочками. Мальчиков игнорировала… у них на уме только одно. А теперь у меня будет друг!
Которому нужна от меня не интимная близость, а общение.