through his eyes

h.hj's eyes.

беги, феликс, беги.

беги, пока не перестанешь шевелить ногами;

пока ты больше не сможешь размахивать руками;

беги, не уставая, пока легкие не перестанут отдаваться глухой болью, чувствуя, что грудь почти сгорает;

беги.
просто беги.

я все равно найду тебя;

я всегда буду искать тебя.
потому что даже если ты убежишь, мои глаза беспрестанно будут тянуться к тебе.

***

Хенджин проснулся, чувствуя, как его тело начинает ломаться, начинает слишком болеть. Проведя по крайне мере треть своего дня в этой чертовой комнате для тренировок внутри здания jyp, он точно знал, что будет страдать.

мы все так или иначе любим страдать.

Потолок над ним будто специально уставился на него, дразня за то, что он мог спокойно дышать и отдыхать. Возможно, это лишь воображение. Ведь он был пуст, прост и широк, там не было ничего человеческого, чтобы чувствовать себя как все.

Может быть, там было это «все»? Паутина в углу его комнаты - это что-то. Гнилая доска на дальней стороне двери тоже что-то. И его шкаф тоже содержит почти это «все».

Солнце искало его. Он знал

потому что, как только Хенджин почувствовал жар, проглядывающий сквозь его тонкую рубашку, сразу ощутил себя новым, сырым и грустным за своё существование.

Так много нужно для того, чтобы стать вижуалом, центром и главным танцором группы. Так много.

Он протянул руку к короткому, толстому ящичку рядом с кроватью, который внутри себя почти ничего не мог заполнить, но, небольшое расстояние от одного начала до другого конца служит своей цели, поскольку сохранял и держал телефон Хенджина.

Он пролистал множество уведомлений; сообщения из kakaotalk, лайки и комментарии в instagram'е и упоминания его в твиттере. Черт. Они слишком много для него не значат.

но есть одна вещь.

одна вещь, которую он не сможет просто так смахнуть.

Это был Феликс.

Ёнбокки;
хенджинниееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееаааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа, а можно я одолжу твою толстовку?
мои толстовки все в стирке, я забыл повесить их прошлой ночью.
но если не хочешь, то ладно!
я попрошу у Чанни-хена!

Одолжить.

Кто сказал, что он не хочет одолжить ему толстовку?

если бы только Феликс знал, насколько хочет, Хенджин умер бы, просто увидев, как его окутывает собственная большая толстовка с капюшоном. Он мог бы отдать всю свою каморку за него и это будет даже не смешно. Мог так много сделать за Феликса, а он в ответ же мог и не заметить.

потому что кто заметит его зарождающиеся чувства, если все, что он делает -  смотрит на этого веснушчатого мальчика и мечтает, чтобы небеса разверзлись и приняли его желания?

Хенджин вскочил и подбежал к своему шкафу, чтобы найти чёртову толстовку, которая подходила бы для солнечного лучика; та, которая заставит его выглядеть немного ярче, чем обычно; та, которая ослепит всем глаза - его глаза - и излучит счастье, о котором его всегда просили.
Феликс, ты слишком солнечный.

Разобрав всю свою одежду, он наконец нашёл чёрную толстовку.
Та, которая выделяла бы светлые волосы; та, которая обогатит его медовую кожу и спорадические загорелые созвездия; та, которая будет контрастировать с Хвана изюминкой, кем является Феликс - изюминка всей его жизни.

Хенджин выудил свой телефон из кармана и тут же ответил, не обращая внимания на время, когда Ли отправил ему сообщения. Он надеялся; он желал, чтобы Феликс вошёл в его комнату и взял на себя всю боль, ломоту и язвы его тела; он желал слишком многого, что казалось, его не заботило ничего, кроме этого мальчишки.

Пока он не заметил Феликса, стоящего снаружи своей комнаты у двери, улыбающегося от уха до уха, его светлые волосы закрывали брови, прилипали к векам; он был одет в толстовку, которая ему не принадлежала.

он опоздал?

скорее всего, да.

но Феликс почему то стоит здесь.

ты не должен просто стоять там.